Театральные записки (бриколаж) - стр. 3
Анна Слёзова, Елена Логинова, Наталья Кожанова, конец 1970-х – начало 1980-х годов.
Наши искренние юношеские восторги, поклонение и сострадание были необходимы ей в то время: видимо, мы помогали ей выжить. Мы ещё ничего не испытали, но уже многое знали. Мы были влюблены в жизнь, в театр и в Питер. Мы верили в любовь. Всё было для нас духовным сбывшимся чудом, мы предощущали своё будущее, это давало нам лёгкость полёта над будничной суетой. Мы всё могли понять, простить, готовы были сострадать. И всё вокруг просилось на бумагу. Мы вели дневники и писали вдохновенные письма друг другу и ЗэМэ.
Может быть, этот юношеский лепет любви, странички дневников и писем смогут вырвать наших любимых из молчаливого забвения смерти…
Часть I
Письма
В те годы З. М. Шарко писала письма-дневники, письма-фантазии, адресованные нам, писала и часто не отправляла их. Мы долго не верили в существование этих писем. Но однажды Зэмэ разрешила нам их прочитать и забрать с собой в Москву. Мы возвращались в Москву в плацкартном вагоне, бесценный груз везли в пакете, для сохранности положив его под голову.
Письма публикуются с сохранением авторской пунктуации и орфографии. Пунктуация – отражает интонацию, а нарочитые орфографические ошибки – это ведь тоже стиль автора: умение играть и наслаждаться звучанием слова.
Зэмэ: «Вот ты говоришь, писать. А я всё время пишу – это мои фантазии».
А.С.: «Так вы их записывайте, чтобы все об этом знали».
Зэмэ: «А я пишу, это письма мои неотправленные. Ты их читала?»
(из дневника Анны Слёзовой)
Здрассьте!
Лучше бы приехали и разобрали этот ворох написанных вам писем и из Челябинска, и из Ялты, и из Ленинграда, написанных, недописанных, – ворох впечатлений, написанных вам.
События, съёмки, встречи, полёты, перегрузки настолько навалились на меня, что я только перед коротким сном что-то пишу, – и на каком-то важном литературном обороте, – а мне очень важно, когда я пишу вам, чтобы были там литературные обороты, – я устаю, просто не могу вывернуться из деепричастных и сложносочинённых, а у меня они всегда особо сложносочинённые. Короче говоря…
Дорогая ЗэМэ!
Несмотря на длинный и, как нам казалось, нескончаемый путь, мы уже в Москве, и даже дома, и уже прошли сутки, как мы с Вами расстались и остались наедине с Вашими письмами и своими мыслями.
Зэмэ, письма Ваши – удивительны, в них схвачено ощущение мгновения, настроение, то, что так трудно передать на бумаге. В них хорошо всё: и их фрагментарность, и дневниковая незаконченность, и естественность, и простота слога. А главное, в этих письмах есть Вы, Ваша сила и вера в себя и в искусство.