Театр «Хамелеон» - стр. 4
– Ну, чё думаешь? – они стояли возле окна в холле на первом этаже, и Шабрин по давней привычке поднёс ко рту большой палец и попытался отгрызть кусок и без того короткого ногтя. – В гуманитарный класс мне точно не попасть. В математический проще будет, как считаешь? Или не париться и в третий пойти, который для тупых?
– Почему для тупых-то? Этот, как его там?.. Андрей Денисович сказал – «для тех, кто пока не определился».
– Ага. Это такой способ сказать «для тупых», не называя их тупыми. Так что, в математический махнём? Думаю, осилю, если поднажму. С алгеброй у меня терпимо, а с геометрией ты мне поможешь, если что. Поможешь? И будем наконец-то в одном классе.
Мишку Богдан знал всю свою жизнь: жили в одном подъезде, ходили в один детский сад, гоняли во дворе на великах и пинали на стадионе мяч. И в одну школу пошли, только оказались в разных классах: Михаил Шабрин в «А», Богдан Васильев в «Б». Сначала расстроились, Мишка даже пытался уговорить родителей перевести его, но как-то не сложилось. И они привыкли: виделись на переменах, встречались на завтраках и обедах в столовке, вместе шли домой из школы, если совпадало расписание. Мишка в последнее время всё чаще проводил время с пацанами из своего класса, но, кажется, по-прежнему считал Богдана лучшим другом. А тому в этом определении чудилась какая-то неправильность, еле заметная фальшь. Друзья ли они? Не факт. Просто соседи. По большому счёту, случайно оказались рядом.
Богдан видел вокруг много таких дружб. Живут в одном дворе – и дружат. Ходят в одну музыкальную школу или секцию – и дружат. Вроде как. И это, кстати, не только дружбы касается. С другой стороны, даже те, кто делает вроде бы сознательный выбор, всё равно ошибаются. Например, его родители: встретились, понравились друг другу, а потом разонравились и разошлись. И если б к тому времени не родился Богдан, то, возможно, вообще забыли бы друг о друге. А Мишка… Ну что Мишка? Нормальный человек. Не дурак. С чувством юмора. И учиться с ним в одном классе Богдан не против.
– В математический, да. Без вариантов.
…Кинув последний взгляд на высокую, в полтора человеческих роста, дверь подъезда, в который зашла Василиса, Богдан направился к выходу из двора. Встреченная им в арке бабка с нагруженной сумкой-тележкой посмотрела с подозрением: дескать, шляются тут всякие. Богдан улыбнулся, но старуха на улыбку не ответила, и ему пришлось ускорить шаг, чтобы поскорее покинуть негостеприимный двор. Не получается у него с людьми. А Василиса наверняка смогла бы с этой бабкой не только разговориться, но и подружиться. Потому что ей, похоже, ничего не стоит найти общий язык с любым. Богдан давно заметил: говоря с кем-нибудь, Василиса становится похожа на собеседника – выражение лица, положение рук и ног, улыбка. Она выслушивала, сочувствовала, поддерживала многих и всякий раз словно приспосабливалась к каждому: меняла форму, как вода, когда её переливают в другой сосуд.