Те, кто приходят из темноты - стр. 52
Я решил проверить входящие и исходящие звонки, но не нашел интересующего меня номера. Очевидно, его хозяин и Эми только переписывались, – по крайней мере, они не созванивались в течение последнего месяца.
У меня появилась новая идея, я вернулся к первому СМС-сообщению и обнаружил, что оно отправлено три месяца назад. Первое и второе разделял месяц. Потом две недели. Затем они начали приходить чаще. То, где говорилось «да», было послано шесть дней назад. А последнее, про розы, – вчера, ближе к вечеру. Эми его видела, иначе оно было бы помечено как непрочитанное. После этого она потеряла телефон – в какой-то момент вечера, обозначенного у нее как свободный.
А потом и сама потерялась.
Я зашел в раздел отправленных писем, их список оказался коротким. Пара ответов сестре и мне. И еще одно послание, ушедшее через две минуты после того, как она получила сообщение про розы, и выглядевшее так:
Звонок 9. Жду, когда ты бдшь гтва – сдня, чрз мсц, чрз год. Чмоки.
В этот момент появилась официантка и спросила, не хочу ли я еще кофе. Я сказал, что не хочу, и попросил принести пива.
Единственное, что хорошо получалось у моего отца, – это отвечать на вопросы. В остальном ему не хватало терпения, но если ты его о чем-то спрашивал – как появилась луна, почему коты все время спят, почему вон у того мужчины только одна рука, – он всегда давал взрослый ответ. Кроме одного раза. Мне было двенадцать. Я услышал в школе, как более старший мальчишка витиевато рассуждал о смысле жизни, он сумел произвести на меня впечатление, и я задал этот вопрос отцу, надеясь, что жутко повзрослею в его глазах. Меня удивило, что он разозлился и сказал, что это глупый вопрос. Я не понял, что он имел в виду.
– Предположим, однажды вечером ты возвращаешься домой, а за твоим столом сидит какой-то человек и ест твою еду, – сказал он. – Ты не спрашиваешь его: «Какого черта ты ешь мой ужин?» – потому что он может сказать, что он голоден. И это будет ответом на вопрос, который ты ему задал. Но не на твой настоящий вопрос, который звучит так: «Какого черта ты делаешь в моем доме?»
Я по-прежнему ничего не понял, но обнаружил, что начал время от времени вспоминать тот разговор, когда стал старше. Возможно, именно эти слова отца помогли мне работать копом и научили задавать свидетелям меньше вопросов, давая им самим рассказать то, что они знают. Он снова всплыл в моей памяти, когда я сидел в Сиэтле с первой кружкой пива в руке.
Голова у меня была тяжелой и какой-то холодной, и я начал подозревать, что сегодняшний день вряд ли закончится хорошо. А еще я понял, что мне пора перестать спрашивать, куда пропала Эми, и попытаться понять, почему она пропала.