Тайяна. Раскрыть крылья - стр. 57
Очень красиво.
Ее можно рисовать в виде духа Леса. В чем-нибудь зеленоватом и воздушном… Аэлена почувствовала знакомый зуд в кончиках пальцев. А хорошо бы!
Но не желание нарисовать нархи-ро подвигло Аэлену на беседу.
Тридцать лет. Ну, чуть больше, но разве это важно? В этом возрасте уже умеют взвешивать последствия и отвечать за свои слова.
Лару Аэлену знакомые недаром считали чуть холодноватым и весьма расчетливым человеком. Многое пережив в юности, она научилась относиться к жизни чуть отстраненно, ставя на первое место свои картины и даже слегка заслоняя ими реальность.
Единственной возможностью выбить ее из равновесия было покушение на ее семью. Вот тут…
О, любого, кто посмел бы сказать хоть единое худое слово о ее родных, Аэлена спокойно переехала бы боевой колесницей. Для верности шестнадцать раз.
А вот сама она…
Нельзя сказать, что Аэлена была ненормальной, но… художники!
Первой ее мыслью после известия о грабителях было: «Мои картины!» Потом – «ДЕТИ!» И только под конец: «А если бы что? Меня же могли убить… оххх!»
И то…
Аэлена отлично знала о своей особенности. Вот к утру до нее все дойдет в лучшем виде – и она начнет трястись и биться в истерике. Наверное. Она как-то плоховато представляла себе этот процесс. А сейчас…
Сейчас перед ней было нечто интересное.
Нархи-ро.
Если нархи-ро и изучали людей, то о людях того же сказать было никак нельзя. Ну, нархи-ро. Живут они себе в Лесу и живут. И пусть живут, главное, чтобы вреда от них не было и к людям не лезли. Что нархи-ро и делали.
Торговали немного с проверенными купцами, делали чудесные настои и ткали ткань. Но – мало. Даже чтобы разбогатеть по-настоящему – мало. Вот и не лезли к ним. Ни к чему.
Внешность?
Почти человеческая, не считая шестипалых рук.
Мышление?
А вот тут крылась загадка. Аэлена отлично осознавала, что их ночной разговор кому-то покажется безумным, но – пусть! Пусть думают что хотят. А ей было интересно. Она понимала, что цепляется сейчас за соломинку, чтобы не думать, не осознавать, что ее могли сегодня убить. И это ее тело лежало бы сейчас в доме, и завтра дети наткнулись бы на нее, и муж бы горевал…
Нет!
Об этом думать не надо!
Ни к чему.
Слишком страшно получается.
Она обязана нархи-ро жизнью, Аэлена это понимала. И своей, и, может быть, своих детей, а значит…
Видно было, что девушка испугана и растеряна, что человеческий мир для нее нов и неожидан… ну и почему бы не помочь?
Остальное было придумано больше для того, чтобы Яна не чувствовала себя обузой. Аэлена понимала, что благодарности девушка не примет и деньги не возьмет, но обходные пути тоже не всегда плохи.