Тайный советник императора Николая II Александровича - стр. 17
Царь молчит. Наконец, начинает говорить, голос его звучит глухо:
– Хорошо, давайте пройдём в кабинет.
До кабинета недалеко, и успокоиться Государь не успевает. Лицо он, видимо, привык держать кирпичом, но дрожащий голос его выдаёт:
– Вы, конечно, станете предлагать конституцию, и всё сделать как во Франции. Поверьте, всё это я уже не раз слышал.
– Россия не Франция, и сделать как во Франции здесь невозможно. А конституция – это всего лишь основной закон, но, кажется, в ваше время это слово имеет и другое значение.
– Значение очень простое: отнять у меня власть, и отдать… Писакам, адвокатам, болтунам…
– Вот уж такого безумия я точно не хочу. Можно же прямо написать в конституции: верховная власть принадлежит монарху, который вправе отменить или издать любой закон. Да что угодно можно написать. Зато под это дело можно изменить судебную систему. Если я правильно помню историю, у вас сейчас суд присяжных, и иногда трудно осудить политических преступников. Приходится их ссылать в административном порядке. Это большой недостаток. А можно было бы вывести преступления против государства в отдельную категорию, судить особым судом. Всяких террористов, шпионов, даже тех, то запрещённую пропаганду ведёт.
– Да, эта последняя мысль мне нравится. Но ведь какой поднимут вой… И даже если это назвать конституцией – тем больше будут злиться и насмехаться. А ещё вы что предлагаете?
– Очень многое надо сделать, большой комплекс взаимосвязанных дел. Но есть и попроще дела, которые тем более надо поскорее сделать. Вот, патриарха вернуть. Не думаю, что это мелочь. А церковь вас поддержит, ваше положение укрепится. В наше время патриархи есть. Это долгая история, когда и как их стали избирать.
– Но это была реформа моего великого предка. Если начать менять все основы… Вам надо поговорить об этом с Победоносцевым, Константином Петровичем.
– Разумеется, нужна преемственность, без этого не может быть нормальной жизни государства. Но и изменения нужны обязательно, и без них тоже нельзя. Можно всё заморозить на короткое время, но если сделать крайний консерватизм постоянной политикой – всё рухнет, и довольно скоро.
– Вы, господин Попов, вероятно, считаете себя очень умным. И на этом основании полагаете, что лучше меня знаете, что нужно России. Но не забывайте, что я помазанник Божий. Меня ведёт Его промысел. С этим как быть вы полагаете?
– Мой ум? Не думаю, что он имеет решающее значение. Я неглуп, но таких неглупых людей немало. Есть и поумнее. Моя уникальность не в уме, а в знании будущего. И в знаниях, которые станут известны в будущем. Скажите, я такой один? Или появлялись уже люди из будущего?