Тайный шифр художника - стр. 16
– Спекся, сука, думал, вечно тебе гулять, мышиный туз? – но, словно устыдившись выхлестнувших наружу эмоций, пояснил, обращаясь ко мне:
– Та еще гнида. А вот и другой, тоже редкостная скотина… Ага, – хмыкнул он, пробежав глазами скудные строчки. – Вовремя сдох, паскуда. Из тех мест, – Угрюмый поднял глаза к темному, как будто продымленному потолку, – выдачи нет. Повезло ему…
Понимая, что комментарии тут неуместны, я молча ждал.
– Слышь, Грек, – обратился ко мне Угрюмый, дочитав последнее досье. – Можешь сгонять пока за пивом? Не в службу, а в дружбу?
– Не в службу, а в дружбу могу, – согласился я и двинулся к стойке, стараясь не оборачиваться. Просто потому, что был почти уверен: пока я хожу за пивом, заказчик уйдет. Документы он уже получил, так зачем еще раскошеливаться, когда можно просто кинуть зеленого пацана? Меня то есть. Ничего, пусть. Сотка баксов – более чем достаточно за мои не столь уж тяжкие труды, а что касается обещанных еще двух сотен, так и ну их. Невелика цена за то, чтоб никогда больше не видеть такого заказчика. Предупреждение цыганки – не бери деньги у черного человека – по правде сказать, довольно сильно царапало где-то внутри. Действительно, черный человек… Пусть уж лучше уходит со своим заказом, радуясь, что развел лоха.
К своему удивлению, вернувшись за столик, я застал Угрюмого на месте – он снова задумчиво созерцал снимок покойного прокурора, сделанный, видимо, уже на закате отданной борьбе с преступностью жизни.
– Что время с людьми делает! – покрутил головой Угрюмый, забирая у меня кружку и щелкнув пальцем по прокурорскому фото. – Видел бы ты его лет тридцать назад! Хоть плакат рисуй – наша милиция нас бережет… бесплатно катает, бесплатно стрижет. Красавец был! Прямо орел! Бабы небось штабелями падали. А тут… кусок г-г… глины, ей-богу.
Он явно собирался сказать другое слово, но почему-то поправился. В этом человеке вообще было много непонятного. Да что там – практически все в нем было непонятным, включая мою собственную реакцию на него. Его злость на ментов казалась не просто искренней, а как будто бы оправданной. От него исходило некое странное обаяние, одновременно и пугающее, и притягательное.
Угрюмый показал мне кружкой на стул, садись, мол, и убрал документы в папку.
– Готово дело, Грек. – Он выудил из нагрудного кармана кожаный бумажник, окаймленный неаккуратной оборкой купюр, выдернул несколько и протянул мне, даже не взглянув на номинал.
Я, чувствуя внутри странный холодок, принял три бумажки, быстро проверил их большим пальцем. Шершавые. Значит, не подделка. И неожиданно для самого себя брякнул: