Тайный год. Неизвестный дневник священника - стр. 8
Можно согласиться с автором, что религиозность должна быть творческой силой, сопровождающей детство на всем его протяжении. Но мелочная регламентация ее проявлений отдает схоластикой и грозит выветриванием духа.
В связи с вопросом правильного/неправильного кормления грудью автор, словно Савонарола, доходит до точки эмоционального кипения, когда упоминает о практике «цивилизованного мира» привлекать нянь к кормлению младенцев грудным молоком. Он считает это признаком приближающегося всеобщего вымирания. Примером подобного гибельного состояния для него является современная «гнилая интеллигенция», которую он сравнивает со смердящим болотом, кишащим «бациллами смерти». Он подчеркивает, что даже «скотское молоко» не опасно для детей, ибо у животных нет «тех злых волевых бацилл», какие обитают в зловредных эмоциях раздраженной женщины-матери[13]. Но няни-кормилицы в данном отношении еще опаснее. Для о. Спиридона последние суть чуть ли не исчадия ада. По-видимому, в мещанской и рабочей среде, где миссионер проповедовал много лет, он мог наблюдать примеры духовной нерадивости у нянек, живших в людях. Во всяком случае, мимо его сознания прошли примеры противоположные[14].
Зато в длинном ряду пристрастных обличителей пороков нашей интеллигенции отныне можно помещать и имя архимандрита[15]. В начале XX столетия, еще до появления сборника «Вехи»(1909) с его призывом к российским интеллектуалам и прогрессистам покаяться, филиппики подобного рода постоянно звучали со страниц многочисленных церковных изданий. Это не мешало Кислякову признавать своим духовным отцом церковного интеллектуала и широко образованного интеллигента профессора Экземплярского.
В ряду невнятных, несправедливых и резко обличительных выпадов со стороны нашего миссионера стоит и поминание «масонов» в числе тех, кто привел Россию на грань гибели.
Упоминая о врагах Церкви, девятнадцать веков воюющих с нею, о. Спиридон безапелляционно заявляет, что они «делаются то масонами, то революционерами, то сатанистами, а потом кончают сумасшествием»[16], повторяя в данном случае азы дешевой антиреволюционной (и одновременно антисемитской) пропаганды какого-нибудь «Союза русского народа». Сам же архимандрит в других местах своих писаний неоднократно и ярко высказывался в том смысле, что главной пагубой для христианской России являлись нерадивые христиане и их руководители. Что, конечно, является безусловной истиной, подтверждаемой многочисленными историческими свидетельствами.
В одном из своих ярких и полных боли описаний современных разорителей Церкви – от украинских самосвятов до русских обновленцев различных толков – архимандрит от зарисовок конкретных бесчинств переходит к глобальному умозаключению. Он утверждает, что идеи церковной реформации «вытекают исключительно из одной идеологии, именно из идеологии иудейской, семитической – самого непримиримого, ярого и коварного врага Церкви Христовой»