Тайный год. Неизвестный дневник священника - стр. 22
В конце 1927-го и в 1928 году, времени писания этих записок, нестроения накапливались, чтобы затем обрушиться на архимандрита со всей силой. Священники, состоявшие с ним в одном церковном сообществе, стали писать на него жалобы не только церковному начальству, но и в ОГПУ. Дело заключалось не в «новаторстве», а в том, что религиозная вера для оппонентов о. Спиридона являлась материалом для построения «православной идеологии». Тогда как для киевского миссионера вера была призывом к творческому и свободному осуществлению Евангелия.
Припоминание старых грехов о. Спиридона со стороны его формальных единомышленников в момент общего противостояния церковному коллаборационизму было проявлением своего рода изощренной беспощадности к своему собрату, элементом безжалостного суда над ним, похожим на приговор к вечному адскому огню.
И это при том, что мировосприятие главы Братства Иисуса Сладчайшего, как мы видим, являло собой причудливое соединение ортодоксальной консервативности и свободолюбия, направленное к всемерному проповедованию церковных истин обществу и миру.
Уже в июльских записях 1928 года появляется (во сне) видение мировой жизни, «охваченной стихийным огнем». Архимандрит понимает этот огонь как «образ действия Христовой Церкви в мире, которая готовит его к претворению в Царство Божие»[68]. Ожидание личного и всеобщего спасения через Церковь, подготавливающей человечество к переходу в новый мир, выливается у о. Спиридона в жажду суда над собой, своей личной и всеобщей греховностью.
Наконец с 1 августа (ст. ст.) он погружается в «глубокое созерцание суда Господня». Показательно для понимания характера записей видений «вечных мук» выделение их в отдельную часть, в заглавии которой автором подчеркивается субъективная интерпретация слов апостола о восстановлении творения в райском состоянии через Божественный Суд (См.: Деян. 3:21). Мы имеем дело не с типичным духовным озарением, когда подвижнику свыше нисходят видения горнего бытия, а с сознательным конструированием и рациональным представлением того, чего заслуживают грехи человеческие. Перед нами не видения в собственном смысле этого слова, а видения, сконструированные сознанием автора и представленные в виде назидания. Судебный процесс, им описываемый, развивается по логике школьного «Закона Божьего», в котором, со ссылками на Писание и Предание, излагается порядок расплаты за дурное устроение и поведение личности.
В раннесредневековых «Мытарствах блаженной Феодоры» (вт. пол. X в.) изложена классическая схема посмертного прохождения души через горнило суда и очищения. В них мы можем видеть жесткий юридический подход к грешнику, выдаваемый по недоразумению за мистическое потустороннее явление сверхразумного взвешивания пороков на весах Правосудия. По существу, каждый содеянный грех влечет за собой вечное осуждение, ибо последствия его предельно разрушительны и для личности и для всего космического бытия. Лишь при покаянии, правильном смиренном благочестивом поведении грешника в земной жизни и при наличии святого заступника (в данном случае наставника блаженной, преп. Василия Нового) у него есть шанс на снисхождение и пропуск в вечность. Только в силу наличия перечисленных выше условий св. Феодора достигает Небесных врат, покрытая, по молитвам своего бывшего духовника, милосердием Всевышнего.