Тайный брак - стр. 23
И снова каждое прикосновение, каждый круг он ощущал так остро, будто его кожа вдруг истончилась до прозрачности, будто все его тело превратилось в один огромный и чуткий орган, улавливающий тончайшие сигналы. Это было похоже на то, как он впервые ощутил поток магии. Только тогда было страшно от ответственности, а сейчас ― просто хорошо. Так хорошо, что почти не верилось. Особенно в то, что это больше не повторится…
― Волосы тоже промоем? ― вернул его в действительность голос Лейсы.
― Промоем. ― Эйлерт опустился коленями на дощатый настил, подставил под пальцы жены склоненную голову, а сам принялся поглаживать ее тонкие щиколотки.
Синеглазка не возражала и не вырывалась. Только руки ее время от времени подрагивали, когда пальцы мужа слишком уж чувствительно щекотали кожу.
― Тебе ведь приятно, Лейса? ― он снизу заглянул в склоненное к нему лицо жены. ― Тебя не пугает то, что я делаю?
― Мне… необычно, но хорошо, ― Лейса в волнении облизала губы и это заставило Эйлерта в очередной раз вздрогнуть. Он сглотнул и спросил хрипло. ― Хочешь, чтобы было еще лучше?
― Да…
― Тогда смываем с меня пену и перебираемся в спальню. Хочу смаковать тебя, как самый вкусный десерт.
Анналейса тут же пустила воду, помогла мужу ополоснуть волосы и смыть остатки пены с плеч и спины. Потом подала ему полотенце и просторный халат из грубой ткани, весь в цветных пятнах.
― Это что еще за одежда? ― засмеялся маг.
― Это халат отца… рабочий. Он всегда его после душа надевал. Говорил, в нем тело дышит. Ты не бойся, халат чистый!
― Дышит, говоришь? Ладно, проверим, ― Эйлерт не посмел отказаться от заботы, побоялся обидеть свою синеглазку.
Только не сейчас, когда от потребности схватить девчонку в охапку, смять мягкие губы поцелуем, сводило скулы и почти болезненно тянуло внутри.
Он быстро обтерся. Продел руки в свободные рукава, завязал пояс. Не выдержал, снова прижал к себе жену в ее мокром платье, которое облепило плечи и грудь, теперь уже почти совсем ничего не скрывая. Принялся целовать, жарко, безудержно, не пытаясь осторожничать, но все же замечая: не испугается ли синеглазка? Не попытается ли вырваться, оттолкнуть?
Жена не подвела: отдалась поцелую полностью. Закрыла глаза, задышала часто, подставляя губы все более смелым ласкам. Прижалась опять близко, так, что ему показалось, будто и нет между ними двух слоев ткани.
И снова ему пришлось призвать всю свою выдержку, чтобы приостановить это нарастающее безумие, заставить молнию замереть на полпути к ее цели, не позволить грозовой туче разразиться ливнем облегчения.