Тайны Востока - стр. 30
Трудно сказать, чем руководствовались большевики, вручая Энверу, который обещал им верой и правдой бороться с басмачами и английским влиянием в Средней Азии, мандат ВЦИК и отправляя его в Бухару. Можно подумать, что им было неизвестно пантюркистское прошлое Энвера, который пошел на союз с Германией перед Первой мировой войной во многом из-за того, что та одобряла его намерение создать Великий туран, в который вошли бы все тюркоязычные народы. При всем желании очень трудно поверить в то, что они надеялись на заверения Энвера пустить в ход весь свой авторитет, дабы переломить ход событий и бороться с басмачеством.
Едва оказавшись в Средней Азии, Энвер сразу же позабыл и о борьбе с басмачеством, и о своих обещаниях разоблачать деятельность английских спецслужб. И ничего удивительного в этом не было. Скорее это было закономерно. Честолюбивый и властный, Энвер привык быть первой скрипкой, и роль «наместника Мухаммеда» прельщала его куда больше, нежели туманное будущее. Да и на что он мог надеяться после того, как Ататюрк одержит победу и станет единоличным правителем новой Турции. На пост главного редактора какой-нибудь никому не нужной газетки?
Нет, столь жалкая участь была не для него, и, мгновенно вспомнив свою голубую мечту о создании Великого турана, он обратился за поддержкой ко всем младобухарцам и членам многих мусульманских общин Туркестана и, частично получив ее, объединился с басмачами и организовал выступление населения восточной части республики против правительства в Ташкенте.
Почти год ему удавалось вести успешные боевые действия против частей Красной армии. Надо заметить, здесь, в Средней Азии, Энвер снова оказался в своей стихии. Он никогда не обладал военными способностями для ведения крупномасштабной войны, что продемонстрировал в Триполитании и особенно на Кавказе, где его войска потерпели сокрушительное поражение от русской армии. А вот что касалось лихих кавалерийских наскоков и глубоких рейдов, тут ему не было равных. Разбив несколько отрядов Красной армии, он в ультимативной форме потребовал от Москвы вывода советских войск из Туркестана, обещав взамен поддержку коммунистической деятельности на Ближнем Востоке.
И все же, как это бывало с ним всегда, Энвер не учитывал реальной политической обстановки. А она была явно не в его пользу. Единственным антисоветским национальным движением, уцелевшим к концу Гражданской войны, оставалось именно среднеазиатское басмачество, и Энвер был обречен.
Впрочем, если он даже и понимал это, делать ему было нечего – будущего у него не было. А жизнь под чужим именем (за ним по-прежнему охотились армянские боевики) была не для него. Он продолжал сражаться с советскими войсками, и 4 августа 1922 года Энвер погиб в бою с отрядом красной кавалерии.