Тайны утерянных камней - стр. 54
Когда она заметила на разделочной доске нож, то сразу нашла для себя спасительный выход. И вот она, крича и плача, стала перерезать себе запястье, и жаркая кровь зазмеилась по ее пальцам, пока вокруг не опустился мрак.
Проснулась она в больнице с белым бинтом на запястье. А рядом с койкой сидела ее мать на желтом пластмассовом стуле, который ходил ходуном и поскрипывал всякий раз, как женщина подавалась чуть вперед. Прошло уже много лет с тех пор, как Джесс последний раз видела Джоанну: во-первых, потому, что мать не хотела иметь ничего общего с Джесс и ее ошибкой, а во-вторых, потому, что сама Джесс не желала иметь ничего общего с женщиной, которая отказалась от нее и от ее ребенка.
– Зачем ты это сделала, Джесс?
Мать, прежде чем начать говорить, прокашлялась, и от ее хриплого и безразличного голоса во рту у Джесс появился кисловатый привкус сигаретного дыма.
– Уходи. – Джесс отвернулась лицом к стене, натянув повыше одеяло как прикрытие.
– Я пыталась быть частью вашей жизни, Джесс, но вы меня не принимали. Возможно, если бы ты впустила меня в жизнь Шанса, то ничего бы этого и не случилось.
Все нутро у Джесс зажгло от небывалой ярости, скрюченные пальцы словно превратились в острые когти. Она резко извернулась в койке и первый раз в упор посмотрела на мать. Волосы у той были уже больше седыми, чем каштановыми, изможденные глаза тонули в темных кругах, тонкие губы тянулись прямой линией. Джесс всем телом задрожала от нагноившегося в ней за все эти годы исступленного гнева. Она швырнула одеяло на пол, встала на ноги, не обращая внимания на то, что хлопковая больничная сорочка едва прикрывает ей бедра, подняла руку и указала на дверь:
– Убирайся!
Мать прижала свою сумку к груди, подобрала губы.
– У тебя риск повторного суицида, Джесс. И сейчас я тебе необходима. Врачи говорят, тебя опасно оставлять одну.
Сколько лет уже прошло – но Джесс все помнила то ощущение, как лютый гнев, проникая под кожу, впивался в нее жалами, пока она не зашлась в крике, таком высоком и пронзительном, что закололо в барабанных перепонках:
– Убирайся! Убирайся! Вон отсюда!!!
На ее вопли в дверь вбежали две медсестры, вытянув перед собою руки, словно собирались удержать ее силой. Джоанна ошарашенно попятилась из палаты в коридор – и тут у Джесс как будто все кости разом стали слишком тяжелы для ее тела, и в бессилии она забралась в больничную постель, свернувшись там тугим калачиком и закрыв глаза. Тогда Джесс видела свою мать последний раз.
Жгучее ощущение в руке вернуло Джесс в ее комнату в доме Люси с окном, выходящим на посверкивающее льдом озеро, с теплыми деревянными половицами, напитанными предвечерним солнцем. Она опустила глаза – и с ужасом увидела, что ее запястье буквально исчерчено множеством пунцовых следов от непрестанного расчесывания. Она прижала холодную ладонь к жарким царапинам. Казалось, запястье зудело сейчас даже сильнее, нежели тогда, когда раны заживали.