Тайны темной стороны - стр. 17
Федор еще не ушел и я, выскочив из комнаты, объявил, что не пойду к Чеворге, что я передумал и пойду через Шушульгинский хребет к реке Малая Чуня и по ней – в Телецкое озеро. Федор с недоверием посмотрел на меня, но вскоре одобрительно кивнул. Отметив явную перемену настроения моего приятеля, я стал расспрашивать о подробностях перехода к хребту. Он рассказывал охотно и даже набросал мне небольшой план расположения зимовий и охотничьих троп. Позавтракав и попрощавшись с гостеприимными хозяевами, я двинулся в путь, который теперь был раза в полтора длиннее, да и тяжелее, пожалуй.
Я двигался по малохоженной грунтовой дороге, почти – тропе, которую указал Федор, сопровождавший меня до самой окраины поселка. Пройдя километров десять, я ощутил уже знакомое в прошлом щемящее чувство одиночества, оторванности и необъяснимой тоски. Я был чужим – природа не признавала меня. Следовало остановиться и принести дары духам гор, сделав, таким образом, первый шаг к врастанию в халдейский мир. Я достал хлеб и сыр, нарезал маленькими кусочками и разложил на большом пне в виде символа Солнца. Этот ритуал должен был означать, что я, человек, ничтожен внутри этого мира, и что мне крайне необходима его поддержка и защита. Затем я сел на колени, возвел руки к небу, и, проникая в смысл каждого слова, прочитал халдейскую молитву:
О, дух неба Зи-Ана, к тебе взываю! О, дух земли
Зи-Ки-А, к тебе взываю! Сделайте легкими пути мои
Отвратите Намтара и Идпа!
О, великий Мирри-Дуг, сын Эа,
Приведи стопы мои в Ур,
Сохрани в пути меня,
Защити от семи Духов Бездны!
Склоняю голову пред тобой!
Я отметил, что чувство оторванности почти ушло и на душе стало намного легче, мир уже относился ко мне значительно мягче. Часа через четыре я дошел до подножия хребта. Здесь, совсем недалеко от тропы, как и значилось в плане, находилось зимовье. Я провел в пути больше шести часов. Солнце уже прошло зенит, а потому начинать восхождение к перевалу прямо сейчас уже смысла явно не имело. Я решил заночевать в избушке, полной какого-то неуловимого скитальческого комфорта. Там было все – печка, лежанка, стол и лавка. Пока я готовил дрова, юго-западный ветер пригнал тучи и пошел сильный дождь, который с одной стороны радовал сердце – «здорово, все-таки, что я сейчас нахожусь не где-нибудь на склизком склоне в полуподвешенном состоянии, а здесь возле печки, в замечательной избушке, построенной чьими-то добрыми руками». С другой стороны, этот самый склизкий склон будет поджидать меня завтра, и перспектива поминутного барахтанья в грязи не очень-то радовала. К утру дождь закончился и я, собравшись и, напившись чаю, двинулся в путь. У подножия горы, на огромном, величиной с автобус, черном, похожем на стол камне, я опять разложил дары и в молитвенном обращении попросил облегчить мое восхождение.