Тайны русских волхвов. Чудеса и загадки языческой Руси - стр. 52
Как раз в это время у меня появились кое-какие средства на то, чтобы снять комнату. За полтора года до сего я жил в Подмосковье слишком далеко от работы. Потом на некоторое время нашел себе убежище в Главном здании МГУ на самой верхатуре. Перелезал через решетку, проходил мимо постов милиции и столовую в цоколе, потом на лифтах поднимался на самый верх, вскрывал замок в пустом хозяйственном блоке, спал там по-туристски на надувном матрасе. А потом еще больше года просто оставался ночевать в редакции журнала, располагаясь на стульях… Такая была жизнь!
После женитьбы и рождения сына новые родственники прописали меня в их двухкомнатной хрущовке на ВДНХ, где уже жило их четверо и собака. Спустя пять лет, когда они переехали на другую квартиру, мы там и поселились. А тогда места там для меня и сына не было. Но мы уже могли снять жилье.
На это уходил весь гонорар от «Русских Вед», который к тому же нужно было удваивать, мыкаясь с книгами по торговым точкам. Тогда это еще было возможно… сейчас, судя по всему – уже нет.
Потом после родов жена заболела. С тех пор она так и не работала, а затем подала на развод, получила его и в конце концов уехала к маме, сын же остался со мной.
И я стал зарабатывать тем, что разносил книги в рюкзаке за спиной по торговым точкам. И при этом сына поначалу приходилось носить с собою везде на руках… И это продолжалось около пяти лет, а еще через два года подошла очередь на улучшение жилищных условий, и мы переехали в новую квартиру…
Так я и мотался тогда по Москве… Точка на Арбате, точка в Университете, точка в центре Рерихов, в Центре Константина Васильева, клубы Анастасии, библиотеки… Продал гороховецкую квартиру, получил скудное наследство, выпустил на эти средства первое издание «Книги Коляды», но потом дефолт 1998 года все обратил в ноль… Жизнь часто бросала на самый край…
И всегда, в страшном напряжении, в больницах у постели родных, в метро, в поездах, в съемных комнатах, я работал и работал над древними текстами. Подлинность дощечек была определена мною еще в 1992-м, сразу же, на второй день.
В первом же прочитанном мной руническом тексте сообщалось о небесной корове. Но ведь этот образ был известен мне по волжской совсем уж сокровенной традиции. До того времени он не обсуждался в научной печати. Это я знал точно. Следовательно – я работал с подлинными дощечками.
Тогда меня опечалило только одно: в имеющихся дощечках нигде не говорилось прямо о Бусе. Но у меня была тогда только треть текстов. О Бусе же сообщали другие дощечки, присланные ко мне зарубежными хранителями через несколько лет, а также тексты явившегося вскоре «Боянова гимна»…