Тайны митрополита - стр. 15
– И у князя дел невпроворот? Или слово забыл свое? – не распространяясь о думах своих, поинтересовался Николай Сергеевич.
– Ты на князя хулой не иди, – отвечал Киприан. – Не княжье то – обиды держать. Грех большой, – продолжал он. – И ты худа не твори; не наговаривай. Ты у князя в почете теперь; так то не знаю, добро это или худо.
– А чего худого-то? Хотя и хорошего, – вспомнив картину казни своих же, на которую князь повелел вытащить и Николая Сергеевича, вздрогнул пришелец, – чуть.
– Князь раньше самодурствовал зело. Ох, иной раз как дурил! Иной раз себя возомнил едва ли не Богу ровней да в дела духовные полез. Да за то – и проклят был анафемой[20] церковной! За строптивость да самодурство, за гордыню да попрание воли Патриарха Вселенского.
– Проклят, говоришь? Анафемой?
– То и говорю! – насупился его собеседник.
– Ты же и проклинал, или не так?
– А чего не так-то? Как было, так и есть.
– Так не суди же: или не ты говаривал-то, а?
– А я и не сужу. То – Суд Праведный, за то, что супротив закона Божьего пошел да вехи попрал Православные. Мне так и каждый раб Божий по-своему люб. А коли оступился кто где-то, так словом добрым наставлять буду, за законом Божьим. А коль худо будет совсем, и анафемой. Хоть и не со зла, да науки ради великой. Оно пусть бы и так! Глядишь, и образумится! Все одно лучше, чем с грехами на душе пред Богом на суде Страшном предстать!
– Ох и мудрено у тебя все, – с сомнением показал головой тот. – Оно же в Заветах так и сказано: возлюби да не суди. Или не так что-то? Иль, может, я чего не разумею?
– Так, – в знак согласия кивнул митрополит. – Да любви на всех и не напасешься. Да и не всякому она понятна-то, любовь. Вон, Сын Божий, Спаситель наш, разве не гневался? И, сделав бич из веревок, выгнал из храма всех, а также и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул. И сказал продающим голубей: возьмите это отсюда и дома Отца Моего не делайте домом торговли! – Булыцкий промолчал, а воодушевленный Киприан между тем продолжал: – И через анафему пусть, но слово да заветы Божьи услышаны были князем великим. Да покаялся Дмитрий Иванович в грехах своих, да церкви помогать стал. Вот его да вотчину княжью – княжество Московское Бог от погибели и спас, тебя прислав.
– Воля на все Божья, – как-то машинально ответил Булыцкий.
– Видно, прогневал Бога-то где-то князь великий, что сызнова испытание ему послано.
– Что стряслось? – живо встрепенулся Николай Сергеевич.
– А то, что вновь выше Бога себя возомнил, да воли патриаршей, да думы боярской!