Тайны и откровения - стр. 7

Если допустить, что такие явления, как сглаз, наговор, приворот, порча, проклятье или благословление имеют непосредственное влияние на что бы то ни было в физическом мире, то тем самым следует признать и то, что любая мысль имеет некие реальные физические свойства, которые можно зафиксировать и измерить.

Мысль – категория ускользающая, мимолетная, сию-секундная. Вспыхнет она в сознании внезапно непременно в самый неподходящий момент, когда, ну, вот, совсем, вот, некогда, совсем, вот, не до того, не до умных мыслей, честное слово. Застынет человек, ошеломленный её новизной, красотой и стройностью, восхитится и думает « запишу непременно, как только освобожусь, минут через пять или десять», но текучка затягивается сначала на полчаса, потом на ещё час, потом, потом, потом… а потом – суп с котом. Всё. Забылась мысль. Напрочь. Нет её. И не вспомнится. И не вернется. Никогда. Зато молоко не убежало, вешалка прибита, на телефонный звонок ответил, который, оказывается, был даже не тебе, или на совещание не опоздал, где все спали от скуки…

В мире не существует ничего абсолютно одинакового. Речь идёт не только о том, что нет одинаковых людей, деревьев, планет и звёзд, но и нет абсолютно одинаковых отражений, поскольку в один момент времени из одной точки пространства можно получить только одно отражение. Так как само время постоянно перемещается. А значит, отражение А не равно отражению В. Поскольку принадлежит иному моменту времени. Мы можем создавать некие множества предметов и явлений, основываясь исключительно на их похожести. Но «похожее» не означает «одинаковое». Поэтому ни создать, ни воссоздать того же самого человека невозможно в принципе. Он может казаться похожим, очень похожим, но никогда не станет тем же самым.

Вот мы кричим: «Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!..» И мгновенье останавливается, оторопев, словно выглядывает из окна бытия: кто его тут позвал? И зачем? Приглядывается к себе: «Я прекрасно? Чем же таким?» И, любуясь собой, незаметно исчезает. Ибо вслед за ним уже теснятся другие, такие же нетерпеливые и любопытные. Такие же прекрасные…

Летит отовсюду небо – земле навстречу летит. И летит земля, небом объятая, светом его пронизанная. И сияет васильковое небо в глазах новорождённых младенцев земных! И качается младенческое небо на лазоревом ветру. На ветру ласковом, синем, сквозном, колыбельном… И несёт, струит свет в невесомой ладони своей голубую глину земли, синеглазое небо младенцев, алмазную воду жизни. И нет более ни света, ни тьмы, ни земли, ни неба, ни звука, ни тишины, а всё едино. Всё вечно. Всё – Бог. Всё – любовь. Всё – жизнь.