Тайны Эдема - стр. 10
В горле пересохло. Сердце забилось так сильно, что стало больно в груди. Я позабыла разом все слова.
Она подошла ко мне сама. Мы никогда не виделись. Пожалуй, ей даже не следовало знать о моем существовании. Но она знала. И интуиция ее была моей не хуже.
Мягким мелодичным голосом, она спросила, вглядываясь в мое лицо:
– Вы Лиза?
Ее взгляд скользил по мне наподобие легкого утреннего ветерка. Пожалуй, за всю мою жизнь это был единственный раз, когда я не возражала против чужого внимания. Напротив, мне вдруг захотелось зареветь и поведать ей обо всем, что никогда и никому не доверяла.
Она взяла меня под руку и попросила:
– Проводите меня, пожалуйста.
Мы поплелись по аллее еще более медленно, чем я до встречи с ней. Она оттягивала неизбежное. Будто бы увидеть могилу Давида значило окончательно признать невосполнимую потерю.
– Вы были с ним, когда…
– Нет. К сожалению, нет. Он отослал меня в тот вечер. Я нашла его, когда уже все случилось.
– Как вы думаете, ему было больно?
– Иногда смерть – великий дар.
– Не для тех, кто остался.
– Мы все однажды покинем этот берег. Давид боролся до последнего.
– Конечно. В этом весь Давид.
Она удрученно замолчала и отвернулась. Ее пальцы с силой сжали мою руку, но она не заметила этого. Я не сопротивлялась. Иногда злость дает нам сил. Помогает продержаться до лучших времен.
– Я рада, что он был не один в своей борьбе. Я не имею ввиду эти вечные толпы воздыхательниц и тот гарем, что он развел. Все это пустое, он знал это лучше всех… Мне очень хочется верить, что у него был верный соратник. Хотя мне и трудно поверить, что он не коснулся вас.
За два года в обществе жен я разучилась оправдываться. Равнодушно пожала плечами и оставила право выбора за ней. Каждый сам решает, чему верить, чему нет.
– Простите меня, Лиза, если обидела. Вы невероятно красивы. При этом в вас нет той вульгарной и заезженной глянцевости, что присуща нынешним временам. Зато кроется в вашем наивном взгляде что-то…запретное, тайное. Потому так и сложно представить, что Давид, со страстью присущей истинному коллекционеру, смог бы упустить такую диковинку.
Я вновь пожала плечами. Могила Давида была видна издалека. Невероятное количество букетов и огромных венков было свалено в холм внушительных размеров. Пестроцветие цветов и лент резало глаз. Безошибочно указывало место его упокоения.
Она остановилась. Отпустила меня. Бледность разлилась по ее лицу, но мягкий голос не дрогнул.
– Дальше я сама. Спасибо.
– Постойте, -попросила я и достала из сумки небольшой сверток. – Давид просил передать вам. Когда его…не станет.