Тайны бордового дома - стр. 41
Глава 9
Тишина укрывает и убаюкивает
Роман проснулся с жуткой головной болью. Несколько минут лежал с открытыми глазами и смотрел перед собой, пытаясь вспомнить, что произошло вчера вечером. Который час? Какое число? Он поднял голову, посмотрел в сторону окна, затем перевел взгляд на настенные часы и определил, что сейчас утро.
Кожа на руке неприятно защипала. Он поднес ладонь ближе к глазам и увидел на ней порезы.
Что произошло, черт побери?!
Память обрывалась на том моменте, когда пришла Маргарита. Все. Дальше – провал. Только какие-то размытые образы. Как будто он был сторонним наблюдателем и следил за происходящим за плотной занавеской.
На лбу выступила испарина, а внутри все похолодело от страха.
В его жизни уже было два таких провала в памяти. В первый раз это случилось, когда он понял, что мама мертва. Он помнил, как сжимал ее холодные пальцы, а потом пришел в себя только в офисе, куда его отвез дед. И был очень удивлен, узнав, что мать умерла две недели назад. Что произошло за те две недели и как он вел себя в те дни – он не помнил до сих пор.
Еще один провал в памяти случился, когда дед в порыве ярости схватил ремень и начал его душить… Потом он обнаружил себя в собственной комнате и единственное, что помнил, это налитые кровью глаза старика и ощущение, словно легкие вот-вот взорвутся. А вот каким образом остался жив и как тогда оказался в спальне, так и не удалось вспомнить.
И вот теперь очередной пробел. Но если раньше он как будто хотел защититься от боли, то сейчас, видимо, все оказалось наоборот. Он причинил боль. И не кому-то, а именно Маргарите. Только бы вспомнить, как и почему. Роман начал лихорадочно соображать.
Порезы на ладонях неспроста. Похоже, он держал в руках осколки. От чего? Зачем? Он до боли зажмурил глаза и сжал руками голову, чувствуя, как со дна души поднимается злость. Память не желала возвращаться. Снова перед глазами стояли неясные образы, такие размытые и безликие, что сознание не могло их ухватить. Красные розы с каплями крови, пронзительный крик Маргариты в темноте. Горячий алый и скорбный черный.
– Не делай этого!
В ушах зазвенело от протяжного крика, а сердце сдавило тисками от плохого предчувствия. Он не открывал глаз и все еще хмурил лоб, пытаясь выхватить хоть что-нибудь из памяти.
Вершинской. Она будет Вершинской.
Робкий стук разогнал образы. Роман поднял голову и с отчаянием посмотрел на дверь.
– Да?
Елена нерешительно выглянула из-за двери.
– Простите, Роман Станиславович… вам звонят.
– Кто?
– С работы.
– Передай, что я перезвоню.