Тайная магия Депресняка - стр. 36
– Вот это я понимаю: ненависть! Когда такая ненависть, так и любви никакой не надо! – ободряюще трещал кикимор, оттягивая свои чешуйчатые уши.
Опомнившись, Ирка остановилась и мысленным приказом заставила копье исчезнуть.
– Вот это дело! А то «устала», «сдаюсь»! – торжествовал Антигон.
– Ты ничего не слышал и не видел! – веско сказала она кикимору.
Повторять не пришлось. Кикимор понимающе зевнул.
– Да? А что произошло-то? Я только что проснулся.
– Спи дальше!
Внутри деревянного вагончика было тепло, но не столько стараниями железной печки, в которую Ирка, имитируя трудовую деятельность, порой подбрасывала полено-другое, сколько заботами Багрова. Как-то, еще в первые декабрьские морозы, он явился и с таинственным видом промазал щели в рассохшихся досках белой жижей из банки.
– Теперь не замерзнешь! – сказал Матвей.
– Только не спрашивай меня, что это было, а то у тебя на всю жизнь пропадет аппетит! – подражая его голосу, передразнила Ирка.
Багров ухмыльнулся и посмотрел на нее так серьезно и одновременно так лукаво, что Ирка поняла, что недалека от истины.
– Что да, то да. Лучше не спрашивай, – подтвердил он.
Не успела Ирка подумать о Багрове, как скелет летучей мыши, подвешенный к потолку и используемый в качестве датчика некромагии, внезапно запрыгал всеми сочленениями.
– О, вот и он – наш дорогой и единственный! Не к ночи помянуть, а ко дню! – сказал Антигон. Он всегда так отзывался о некромагах.
И действительно, не прошло и минуты, как кто-то очень знакомо постучал в люк, – дверь в обычном представлении в «Приюте валькирий» отсутствовала. Лишь деревянный люк, в который можно было подняться по канату.
Ирка открыла. В «Приют валькирий» забрался Багров. Он всегда вскальзывал легко, точно уж, хотя Ирка ни разу не видела, чтобы он тренировался. Если, конечно, не считать тренировками ежедневные упражнения в фехтовании и возню со всякого рода снадобьями.
– Привет! – сказала Ирка.
Матвей вскинул на Ирку темные, без блеска глаза, и с замедлением моргнул, удержав внизу пушистые ресницы. Только он один умел так здороваться глазами. Ирка пыталась как-то научиться перед зеркалом, но осталась недовольна. Чего-то главного не хватало. Может, непоколебимого спокойствия и неподражаемого внутреннего достоинства, которого в Багрове было столько, что хватило бы на троих?
– У тебя там тоже идет снег? – спросила Ирка.
– Теперь везде снег, – коротко ответил Матвей.
Он поселился в сарае лодочной станции в Серебряном Бору. Ирка была у него дважды. Багров ночевал в старой лодке. Пол в сарае был густо посыпан опилками, в которые нога проваливалась до середины голени. Над лодкой мерцал вечерами загадочный фонарь с разноцветными стеклами, подвешенный к потолку на веревке.