Тайная любовь княгини - стр. 42
А тем временем князь уверенно уходил от ударов, то пригибаясь, то отклоняя корпус в сторону, и постепенно такими действиями выматывал противника. Он постоянно оказывался в самом неудобном для окольничего месте: то заходил сбоку, то вдруг отскакивал далеко назад, а то забегал за спину.
Московиты боялись пропустить даже мгновение поединка. Теперь всем стало понятно, что Батурлин повстречал куда более умелого поединщика, чем он сам, который забавляется с ним, как молодая лисица с пойманной полевкой.
Совсем немногие подозревали о таком исходе боя с самого начала. Это были люди, которые знали, что князь Оболенский в отрочестве два года воспитывался в монастыре у суровых схимников. А среди них оказалось немало бывших ратников, которые чтили кулачные бои так же свято, как ежедневные молитвы. И, выйдя из обители, юноша научился не только правильно вытягивать «Отче наш», но еще и крепко раздавать оплеухи обидчикам. Это мастерство, приобретенное за стенами божественной твердыни, не однажды выручало его в немилосердных схватках.
Андрей Батурлин изрядно подустал; теперь он старался бить наверняка, чтобы точным ударом сокрушить своего удалого соперника. Окольничий подошел на расстояние вытянутой руки и, когда борода Овчины почти упиралась в его грудь, сделал решительный замах. Батурлин метил Ивану Федоровичу прямо в подбородок. Он подался вперед всем корпусом, встав на носки, чтобы удар получился как можно более внушительный, как вдруг Овчина-Оболенский поднырнул под руку и двинул окольничего локтем в лицо. Батурлин опешил только на мгновение, но этого оказалось достаточно. Кулаки князя работали так же скоро, как лопасти мельницы, стоявшей на быстрой реке. И огромная фигура окольничего подгнившим столбом рухнула на землю, разворотив под собой комья ссохшейся грязи.
Некоторое время Овчина-Оболенский стоял над Батурлиным, как богатырь над поверженным Соловьем-Разбойником, а потом повернулся к Шуйскому:
– Так на чьей стороне господь, князь?
– На твоей, боярин, – охотно согласился судья. И тут московиты услышали голос Михаила Глинского:
– Никак ли помер окольничий?
Нагнулся Оболенский над поверженным ворогом и отозвался участливо:
– Дышит едва. Через минуту отойти должен. – И, когда окольничий закатил глаза, объявил: – Все, отошел его дух к небу.
– С кого же мне теперь десять алтын взять? Со вдовы аль, может, с отца Батурлина? – зачесал рыжеватую бороду Андрей Шуйский.
– Со вдовы, – посоветовал Глинский.
– Нет, лучше взять с отца, – сказал свое слово Оболенский, – ему не так горше, как вдове, будет. Мужи-то покрепче баб будут.