Тайна золотой книги - стр. 1

Дед Иоаким проснулся посреди ночи. Стояла звенящая тишина. Только в голове по-прежнему раздавался голос. Он постепенно затихал, как эхо в горах, но дед Иоаким не знал, что такое горное эхо. Всю свою жизнь он прожил в Осиновке, которая в старые времена называлась Усть-Таркой. Иоаким хорошо помнил об этом. Он о многом помнил и знал. И детей своих воспитывал в том же духе. В старом духе. Он, как и его отец, и его дед, и все его предки славил «правь» и был истинно православным. Не то, что теперь. Он среди своих односельчан-староверов и то был изгоем. Сын с женой тоже трудно уживались с соседями. Их вера была не просто старой, она была древней. А уж про нонешние времена и говорить нечего. Новый царь ввел новые понятия, связался с язычниками-иностранцами, родства не ведающими, говорят, решил даже календарь – Коляды дар, сделать западным, а его "ручной поп" (память отцов предавший) решил переписать и до того уже переписанные христианские книги. Иоаким знал, чем это грозит. Он ведал, был предупрежден. В старых книгах было все описано. Скоро люди начнут забывать истинных богов – предков своих. И будут верить, что именно христианский – их истинный бог. Деду было страшно, но ничего сделать он не мог. Он остался один со своей семьей. Его остальные родственники, братья по духу и бывшие односельчане рассеялись по городам и весям, а некоторые давно ушли в лесные скиты. Теперь пришел и их черед. Дед это точно знал. Сам Тарх Перунович – хранитель их рода, явился ему во сне и велел уходить к своим братьям. Голос в голове умолк, как будто сообразив, что у Иоакима сына Капена, в голове все уложилось. Главное уберечь КНИГУ. Это он понимал хорошо. Нужно сохранить её для потомков и уберечь от врагов. Дух его укрепился, едва он подумал о книге. Дед слез с печи и пошел к кровати старшего сына.

***

Уже наступило утро, когда над горизонтом в том месте, где находилась деревня, поднялся первый столб дыма.

– Останавливаться нельзя.

– Дети устали, отец.

– Несите на руках. Нельзя останавливаться. Скоро они узнают, в какую сторону мы пошли.

На этом разговор окончился.  Шли до буреломов, потом дальше вдоль реки до скитов было далеко, но сегодня нужно было уйти как можно дальше на север. По сему обедали быстро и скромно. К вечеру одолели буреломный лес, и вышли к болоту, которое придется обойти с востока. Чуть дальше к северу после болот река изогнется к западу и идти станет легче, начнутся овраги. Там и спрятаться можно. Первая ночевка была возле болот. Дети и внуки были измотаны, да и сам Иоаким устал, хотя внутри по-прежнему горел Даждьбогов огонь, который двигал его вперед. Договорились огня не разжигать. Улеглись спать. И дед провалился в глубокий сон. Забытье сменилось сном, в котором кто-то неузнаваемый махал перед его лицом горящей головней и кричал «проснись». Дед подскочил как ужаленный. Рядом горел костерок. Взрослые спали, а старший внук жарил хлебушек. Дед быстро затушил огонек, ни слова не говоря. Только дал крепкий подзатыльник, чем вызвал град беззвучных слез. Иоакиму было жалко мальца, но он не подал виду. Он поднял отца.

– Вставайте, нужно срочно уходить.

– Еще ночь отец.

– Кое-что случилось.

Весь следующий день деда не покидало чувство, что кто-то зорко смотрит ему в спину, как будто из лука целится. Тянуло обернуться, но дед всячески преодолевал искушение. Только на дневном привале, когда все уселись поесть, вернулся на полмили назад и прислушался. Пели птахи, легко шумел ветерок и, вроде бы все было спокойно. Дед шумно выдохнул. Он и не заметил, как затаил дыхание. Да только выдох не смог заглушить криков сороки, что раздавались в отдалении. Весь оставшийся день до вечера дед молчал. Шли тихо и скоро, но не так быстро, как хотелось бы. Вечером, строго наказав не разводить костер, Иоаким лег спать. Сон был беспокойным, несмотря на усталость. Сновидения были сумбурными и незапоминающимися. Только в один момент дед вдруг увидел перед собой лик Тарха. Уста его были сомкнуты. Но на Иоакима он смотрел без укоризны. Рот по-прежнему был закрыт, но дед отчетливо услышал «Пора». Иоаким рывком сел. Тишина звенела. Солнце еще не показалась. В предрассветной тишине был слышен каждый шорох. Птицы молчали. Сердце забилось учащенно. И вправду «пора», – подумал Иоаким. Он взял свою котомку, подвязал пояс и быстрым шагом отправился к реке. Вдоль нее они и планировали идти до самого брода, но теперь нужно было идти в другую сторону. Нужно было уводить погоню. Уйти мили на три, пока солнце встанет и развести костер. Они увидят, обязательно увидят. И пойдут по этому следу. Пойдут, никуда не денутся. Один он их быстро объегорит и заведет в комариные топи. Оттуда немногие выйти могут. А сын знает, что дальше делать. До скитов они и сами теперь дойдут. Главное же спасти книгу. Все эти мысли стрелой пронеслись у Иоакима в голове. Он не замечал, что по-прежнему идет вдоль реки. Пора было сворачивать. Он очнулся от своих мыслей, огляделся. И остолбенел. Широкая улыбка, прикрытая усами и седой бородой, озарила его лицо. Такой удачи даже он не мог представить. В небольшом заливчике, на речных волнах плескалась утлая лодчонка, привязанная к тоненькой иве. Как раз для меня. Уйду на ту сторону и там разведу костерок. Пусть потом идут хоть до Рипейских гор. Иоаким метнулся к лодке. Проверил – цела. Снял с плеча котомку и бросил на дно. Подтянул челнок к себе поближе. Надо еще и залезть в него. Вдруг что-то твердое ткнуло его в спину. Дед хотел обернуться, но резкая боль пронзила его насквозь. Он опустил взгляд и увидел торчащий из груди кусок металла. Это было так удивительно и странно. Внутри разлился холодок. Он успел подумать о многом, но главная мысль теребила, не давая упасть. Рассудок его стал мутиться и вдруг он услышал знакомый голос «Отпусти лодку». Дед подумал «зачем», но лодку отпустил. Сознание покинуло его, и он рухнул лицом в воду.