Тайна тринадцати апостолов - стр. 19
– Тинторетто? – насмешливо переспросил привратник. – Как же, как же! Господин граф и правда говорил, что ждет в гости сына красильщика! Проходи, Тинторетто! – и он отступил в сторону, давая мастеру возможность перейти на причал. – Пройди через холл, – показал он на распахнутую дверь, – поднимайся по этой лестнице и иди налево по коридору.
Мастер Якопо сдержанным кивком поблагодарил наглеца и вошел во дворец.
Как и в большинстве венецианских палаццо, первый этаж дворца Фоскари был нежилым. Во время подъема воды его заливали тусклые воды лагуны, да и сейчас под ногами тут и там темнели лужи, а по стенам расползались неровные пятна плесени. Однако в этом была какая-то своеобразная красота, и мастер Якопо на мгновение задержался, оглядывая просторное полутемное помещение.
В последнее время он находил необычную прелесть в таких мрачных, плохо освещенных комнатах и часто писал их, стараясь передать сложный, напряженный колорит.
Тут же он напомнил себе собственный девиз: рисунок как у Микеланджело, колорит как у Тициана…
Но его великий учитель Тициан любил яркие, интенсивные цвета, хорошее освещение, которое позволяло выявить и раскрыть всю красоту предметов и человеческих лиц…
Мастер Якопо подошел к основанию широкой мраморной лестницы и решил позднее подумать о парадоксе освещения.
Поднявшись по лестнице на второй этаж, он повернул налево, как велел ему наглый привратник, прошел по коридору и оказался перед неплотно закрытой дверью, из-под которой пробивался неровный, колеблющийся свет. Прежде чем открыть эту дверь, он заглянул в проем, чтобы убедиться, что пришел куда надо.
За дверью находилась довольно большая, скудно освещенная комната с висящими по стенам ткаными коврами, узоры которых терялись в полутьме. Посреди комнаты, немного наискосок, стоял длинный стол, заставленный полупустыми блюдами и кувшинами с вином. Трапеза, судя по всему, подходила к концу, и люди за столом были заняты каким-то важным разговором.
Внезапно мастер Якопо понял, что напоминает ему эта картина.
Тайная вечеря!
Так же, как во время последней трапезы Иисуса с учениками, за столом было тринадцать человек, среди которых ни одной женщины. Так же, как во время той великой и трагической трапезы, один из присутствующих выделялся среди прочих, словно отмеченный печатью избранничества и роковой, неотвратимой судьбы. Это был мужчина примерно сорока лет с красивым лицом, которое немного портил шрам на левой щеке. И на этого человека падал свет от укрепленного на стене канделябра, создавая вокруг его головы сияющий нимб.