Тайна старого грота - стр. 30
К большому пальцу ноги была привязана бирка с фамилией. Еще несколько суток назад, перед отъездом Вики на юг, он с упоением ласкал это ныне безжизненное тело, испытывая пик блаженства во время соития. Они мечтали о продолжении медового месяца в Керчи Алексу стало не по себе, грудь сдавили тиски страданий и он отвел взгляд. "Слава Богу", – прошептал он, видя, что острый нож врача еще не коснулся женского тела, красоту которого и смерть не могла уничтожить. На шее увидел укусы и рану, а на груди, животе и коленях были заметны синяки и ссадины.
– Изверг, злодей, – Алекс наклонился к ее изголовью. – Вика, клянусь – я найду убийцу и отомщу за тебя…
Ему показалось или это была галлюцинация возбужденного воображения, что жена улыбнулась ему. Он поцеловал ее в лоб, и ледяной холод сковал его губы.
– Накройте, накройте ее простыней! – в отчаянии закричал Алекс и чуть тише добавил. – Ей холодно…
Его крик эхом отозвался под высокими сводами. Врач выронил скальпель, и он со звоном ударился о каменный пол. Матрена вытаращила на Корецкого хмельные глаза, словно соображая, кого слушаться.
– Принеси простыню, – приказал ей врач. Алексу уже ничего не было нужно. Он осознал утрату во всей ее трагичности и непоправимости. До встречи с Викой он еще сомневался, словно речь шла о ком-то постороннем. Но здесь, на грубом оцинкованном столе, лежало его солнышко, его жена, с которой они в первую брачную ночь поклялись друг другу быть верными и прожить долгую счастливую жизнь.
К горлу подступил комок, ноги подкосились, но врач вовремя успел подставить табуретку, и Алекс опустился на нее. Врач прошел за перегородку, принес два стограммовых стакана и один подал Корецкому. Переломил пополам плавленый сырок.
– Выпей-ка спирта, легче станет, – произнес он участливо. – Меня кличут Иннокентием, а помощницу Матреной. Здесь, братец, насмотришься горя людского, так что, порой, и жить не хочется. Жену твою, царство ей небесное, теперь ничем не поднимешь. А ты молодой, жить и жить. Все пройдет, рана зарубцуется. Время – самый лучший лекарь. Не замыкайся в себе, это может плохо кончиться. Знай, что на людях и смерть красна. Ну, давай, помянем твою горемычную жену....
Он остановил стакан на полпути.
– Вику, Викторию, – напомнил Алекс.
– Вику, царство ей небесное,– повторил врач и одним залпом опрокинул стакан. Корецкий тоже выпил. Почувствовал, как горло обожгло спиртом, на миг перехватило дыхание и на глаза навернулись слезы. Врач молча, сосредоточенно пережевывал сырок. Матрена тем временем принесла белоснежную простынь и аккуратно накрыла ею покойницу. Алекс обернулся: на столе белым сугробом жутко белел саван – последнее одеяние для его любимой жены.