Тайна спрятанных украшений Тайна загадочного письма - стр. 25
Мальчик был так увлечен помпезностью своих мыслей, что чуть не профукал свою остановку. Лишь благодаря резкому тормозу и автомобильному сигналу, торопящему стайку бесцеремонно переходящих через дорогу гусей, Тим смог прервать размышления о сыскной деятельности. Автобус остановился, открыв двери, и мальчик торопливо вышел. Через несколько минут он уже вкатывал свой велосипед через заднюю калитку, надеясь остаться незамеченным. К счастью, отца рядом видно не было, и Тим, быстро справившись с ремонтом, побежал к дому. Часы как раз пробили шесть вечера, а значит, он успел вовремя, избавив себя от возможного отцовского нравоучения.
Готовил сегодня Семен Георгиевич, поэтому стол был накрыт по-спартански – яичница с беконом и салат из свежих овощей. Тим, в тайне желавший что-нибудь эдакое, был рад легкому ужину, потому как еще не успел сильно проголодаться после булочек и мороженого.
– После того, как мы закончим с едой, – усевшись за стол, обратился к нему отец, – я буду вынужден отогнать машину владельцу. Скорее всего вернусь не раньше ночи, на такси. И, пожалуйста, не расспрашивай меня, почему так долго. Заказчик платит хорошую сумму, и ты прекрасно знаешь, я берусь выполнить любые нюансы, если оно того стоит.
– Да, папа, конечно, – выковыривая кусочки помидоров из салата, ответил Тим. – Я присмотрю за домом, не переживай. И даже если в гости заявится та рыжая кошка, то я торжественно клянусь, что мы не станем переворачивать здесь все верх дном!
Мальчик поднял вверх согнутую в локте руку и весело улыбнулся. Отец ласково потрепал его по светлой шевелюре и с двойным усердием застучал столовыми приборами по тарелке.
Наконец с едой было покончено, и дядя Сэм отправился к мастерской. Тим услышал, как заурчал автомобильный мотор и вскоре затих за углом дома.
Оставшись наедине с самим собой, он включил канал музыкальной классики на радиоприемнике. Передавали Лунную сонату Бетховена, поистине волшебное произведение, которое в свою очередь очень любил Тим. Высокие звуки клавиш фортепиано, подобно весенней капели, выбивающей бороздку на талом снегу, проникали в самое сердце и, касаясь нежными пальцами аккордов, оставляли внутри чувство некой печали. И в то же время, выплескивала ее наружу басовыми, в какой-то мере даже немного мрачными композициями, бегущими приятным холодком по коже. Взлеты и падения музыкальной гармонии звуков, то нарастая, а то затихая, заставляли отрешаться от реального мира, находясь будто под гипнозом необыкновенной мелодии, льющейся из самой глубины души музыканта.