Тайна Сомерхеймского аббатства - стр. 3
На лестнице раздались неравномерные шаркающие шаги, и дверь растворилась.
– Да, сэр? – Джонсон явно сдавал. Он служил еще предыдущему лорду Хавизу – отцу адмирала, и вырос до своей теперешней должности из мальчишки-посыльного, которым начинал еще до того как наследник аббатства появился на свет. Старый дворецкий пытался держаться прямо, но было видно, как его перекашивает на больную ногу, а спина гнется к земле, словно дерево в шторм. И хотя адмирал тоже уже был не молод, он, напротив, сохранил морскую выправку, отличался высоким ростом и суровыми чертами лица. Сведенных кустистых седеющих бровей его и взгляда темных глаз боялись все на флагманском корабле. Но только не слуги. Многие из них, знавшие адмирала с еще детства, когда он был несколько замкнутым, но смышленым мальчишкой, понимали, что за этим взглядом часто кроется усталость и даже отрешенность, а не настоящий гнев.
– Где утренние новости, Джонсон?
– Финнеган еще не вернулся из города, сэр, – невозмутимо, несмотря на раздраженные нотки в голосе хозяина, отвечал дворецкий.
– Мне утренних новостей вместе с вечерней периодикой ждать? Так отправь кого-нибудь другого в город. Что там Томас делает? У него наверняка никаких занятий, раз охота отменилась.
– Он повел Макбет к кузнецу, подкова отошла, сэр.
«Еще один счет» – возвел глаза к высокому потолку лорд Хавиз.
– Так кого-то еще отправь. Всё.
– Да, сэр. – Джонсон прошаркал за дверь.
– Да побыстрее пусть!
Дворецкий развернулся, неторопливо прошаркал обратно:
– Да, сэр. – И снова начал уже проделанный путь.
Адмирал повалился в кресло: «Уволю всех к черту».
+++
В это время внизу Матильда устало громыхала кастрюлями. С тех пор как, оставшись один, хозяин аббатства упразднил большую часть штата слуг, у нее почти не было помощи, потому все кухонные дела, от приготовления пищи до уборки лежали на ее хоть и крепких, но все-таки женских плечах. Остатки утренней овсянки прилипли к стенкам, и теперь раскрасневшейся и огрубленной работой рукой женщина усиленно терла медные бока кастрюли изнутри. Работы было еще немало, а дела шли медленнее от того, что снова для мытья посуды приходилось греть воду на огне, поскольку в котельной что-то распаялось, и они ждали мастера из города, чтобы тот исправил, если конечно хозяин подпишет ему чек. Матильда раздраженно драила кастрюлю, так что та уже сверкала как новенькая монета. Ко всему прочему ее племянник Финнеган с самого утра куда-то запропастился. Сестра, живущая в Сомерхайме, пристроила по протекции Матильды своего младшего из четверых сыновей мальчиком-посыльным на службу в аббатство, хотя, видит Бог, разнося газеты на городских улицах, он заработал бы больше, да и жалование, глядишь, получал бы без задержек. Но плюсом устройства слугой здесь было жилье и питание, и мать Финнегана могла избавить себя хотя бы от этих расходов, ведь у него были еще две младшие сестры. Отец Финнегана, как и его три старших сына работая на заводе, считал слуг вымирающей профессией, но от такого варианта экономии не отказался, и мальчик поступил в распоряжение Матильды и пожилого Джонсона.