Тайна родимых пятен или невероятные приключения Тишки Бедового и его друзей - стр. 35

– Что это у Вас за пятно огромное, и не одно? – вывел из задумчивости приятный голосок.

– Э-э-э, – засуетился Хлыст, – синяк, чтоб ему пусто было! – и чуть не ругнулся: – Ночью оступился в ямку и на брёвна упал. Дороги тут… знаете какие.

– Великоват он, бордовый и побаливает, наверное, – участливо говорила женщина, не спеша растирая ягодицу ватой.

– Есть немного… – кривился Хлыст.

– Э, да тут надо мазями лечить, – забеспокоилась Устинья, явно не торопясь делать прививку.

– Леший с ним, с синяком, колите! – опять было не ругнулся мужик.

Но по мере того, как монашка знакомилась с синюшной задницей престарелого вора, её энтузиазм и участливость падали. С лица исчезла милая улыбка, и резкий укол заставил мужика громко вскрикнуть:

– Ого! Говорили не больно!

– С таким синяком не так запоёшь, – неожиданно строгим голосом выдала Устинья и принялась торопливо собирать свои принадлежности.

– Можно одеваться? – ошалело проговорил Хлыст.

– Можно… – безразлично казённо ответила женщина, направляясь к двери.

Пока Хлыст приводил в порядок своё одеяние, монашка уже прощалась со Степанидой. Выйдя на крыльцо, он озадаченно смотрел на калитку и не мог понять, почему так изменилась милая женщина после знакомства с его ягодицей, вернее, с синюшным пятном!

Не успел Хлыст очухаться – точнее, его заднее место – от посещения божьей послушницы, как нагрянули новые желающие взглянуть на седалище авторитета.

В этот раз бандиту снился хороший сон…

Сеня Боров, привязанный к вербе, что росла во дворе Степаниды, сидел на земле с тряпкой-кляпом во рту, а Гена Хлыст блаженно лежал на лавочке возле колодца и наслаждался массажем, в исполнении Устиньи! Ласковые руки молодой монашки доставляли авторитету райское наслаждение. Даже туповатая боль в ягодице не ощущалась. Гена жмурился, как мартовский кот на солнце, и со злорадством поглядывал на мычащего кореша. “Счас, закончу с девкой-монашкой – а ты, гад, полюбуйся – и займусь тобой…” – с вожделением думал Хлыст.

– Не желаете проснуться? – проворковала Устинья и вдруг начала его теребить. – Завтрак стынет, родимый!

От такой неожиданной грубости Гена раскрыл глаза – над ним склонилось благочестивое лицо Степаниды. Он раскачивала сродственника, пытаясь его разбудить.

– Вставай, милок. Ноне заспался, не приболел?

– Не должон, – протёр глаза Гена. – После таких уколов, никакая зараза не возьмёт! – недовольно пробурчал он и вылез из-под одеяла.

На улице играли солнечные зайчики, квохтали куры и горланили петухи. Осеннее утро предвещало хороший день. Гена привычно подошёл к колодцу, намереваясь принять водную процедуру. Он всё ещё ощущал на себе тёплые ручки монашки и был под впечатлением благостного сна. От того не сразу сообразил, что в калитку стучат…