Тайна похищенной башни - стр. 4
Подойдя поближе, стражи порядка наверняка обратят внимание на столь необычных здесь белокожих людей. До Чревалидо еще не дошли известия о случившемся в Наранно, но на рожон все равно лезть не стоит. Неизвестно, сколько пройдет времени, прежде чем местные власти таки получат сведения о новоявленных бунтовщиках. Или кем там теперь официально считается экипаж «Чайки».
А остаться незамеченными на здешних улицах довольно сложно. Все вокруг чернокожие. Трое белых на улице Чревалидо – все равно что африканцы на улице средневековой Москвы. Прохожие косятся, шепчутся, поглядывают с опаской.
Одна молодая юберийка при виде троицы путешественников торопливо подтянула к себе маленькую девочку. Та споткнулась и заплакала. Мама укоризненно погрозила ей пальцем, указала другой рукой на Колобкова и что-то быстро затараторила.
– Чего она там базарит, Серега? – заинтересовался Петр Иванович.
– Говорит дочери, что если та не замолчит, то она отдаст ее страшному белому человеку на одной ноге.
– Это мне, что ли?!
– Наверное.
– Ну ни фига себе расклад! Серега, ты ей переведи, что дочка ейная мне на хрен не сдалась. Своих спиногрызов четверо. А вот ее саму я бы в какой-нибудь кабак сводил. Или в баню тоже можно. Ничего папуаска, на рожу приятная. Прямо как та… ну как ее?.. ну которой «Оскара» еще дали!
– Холли Берри, что ли?
– Ага, точно. Переведи ей про баню, Серега.
Чертанов пожал плечами, подошел к отшатнувшейся юберийке и послушно перевел предложение шефа. Бедная женщина дико задрожала, глядя на лыбящегося Колобкова широко распахнутыми глазами, а потом молча прижала к себе дочь и умчалась вниз по улице.
– Ну и хрен с тобой, дура, – философски произнес Колобков. – Не хочешь в баню, ходи грязная. Да и я все равно женатый.
Мастерская протезиста располагалась совсем рядом с портом. Не прошло и десяти минут, как Колобков с переводчиком и телохранителем подошел к пирсу и пришвартованной к нему «Чайке». Над бортами издалека были видны темнокожие фигуры. То местные плотники заделывали дыру на палубе и другие повреждения, полученные в битве при Наранно.
Гюнтер Грюнлау, торгующийся с юберийским купцом на языке жестов, приветственно кивнул деловому партнеру. Колобков тут же деловито проковылял к нему, выстукивая деревянной ногой настоящую морзянку.
– Гутен таг, Гюнтер! – махнул рукой Колобков.
– Петер, пожалюста, не здоровайся со мной так, – поморщился Грюнлау. – Я же тебе несколько раз говорить, что твой акцент есть ужасно сильный. Я понимаю, что ты есть стараться, но тебе в самом деле не стоит говорить по-немецкий.