Тайна Перевала Мертвеца - стр. 23
– Хорошо… – И Хол осёкся, увидев, как дядя буквально нависает над ним, беззвучно произнося «па».
– Па… – невольно подхватил Хол.
– Папа! Говори «папа», – настаивал дядя Нэт.
– П-папа. Хорошо, папа. Спасибо, папа.
Дядя Нэт облегчённо откинулся назад:
– Вот именно. Отца надо уважать.
Хол хихикнул, хотя и понял, что быстро перенастроиться с «дяди» на «папу» ему будет нелегко. Так и оказалось. После того как они перекусили во второй раз, что считалось уже почти ужином, дядя Нэт несколько раз заставлял Хола называть его папой, подлавливал, исправлял, шуточно по-отцовски наказывал и подлавливал опять. Сам он при этом продолжал разбираться в распечатках и вырезках, перечислял членов семьи Кратценштайн и показывал Холу тех, с кем им придётся столкнуться на похоронах.
Потом они сыграли в импровизированную игру на засыпку. Каждый должен был ответить на двадцать вопросов, касавшихся их обоих. Кто и что друг о друге знает, что любит, как одевается, что ест, где живёт, с кем встречается и так далее. Сначала якобы отец победил своего якобы сына с разгромным счётом, но потом якобы сын взял реванш. Сошлись на том, что лучше по возможности держаться чистой правды. А то, что любимый цвет галстуков дяди карминный, так это слово Хол вообще услышал впервые.
– Некоторые вопросы, – дальше объяснял дядя Нэт, – вообще могут поставить человека в тупик. Например, сколько тебе было лет, когда расстались твои родители? Трудно ли жить с отчимом вместо родного отца? Что говорит о твоём отце мама? Почему папа взял тебя на эти похороны?
Хол в ответ на все вопросы сочинил наконец целую историю. Суть её заключалась в том, что он редко видит отца, но хотел бы видеть почаще, а ещё он давно мечтал побывать в Германии, пусть и по случаю каких-то похорон.
Сам дядя Нэт щёлкал любые вопросы как орешки. Он был настолько убедителен в своих ответах, что Хол даже не выдержал и воскликнул:
– Папа, да вы прирождённый лгун! Врун. Врунишка…
Дядя Нэт сдержанно рассмеялся.
– Спасибо, сынок, уважил. Но я бы предпочёл называть себя лицедеем. В своё время я играл в нашем университетском театре. И хотя, возможно, и не был слишком успешен на сцене, зато, говорят, был очень неплох на занятиях по актёрскому мастерству.
Было уже очень поздно, когда поезд прибыл в Страсбург. Там у них появился попутчик, вернее, попутчица – маленькая хрупкая сильно седеющая женщина спортивного вида, в синих джинсах и чёрной водолазке. Поздоровавшись, она тут же достала книгу и поставила на столик бутылочку «Дьяболо менте», той самой мятной содовой, которую Хол хорошо помнил по Америке и у которой был вкус зубной пасты.