Тайна испанского манускрипта - стр. 21

– Сначала она была закрыта, потом открыта, – ответила Сильвия уже шёпотом, она была белее снега.

– То есть, вы приходили к кабинету несколько раз? – мистер Эрроу возвысил интонацию.

Тут Сильвия посмотрела на капитана тёмными бездонными глазами: казалось, она молила его о чём-то.

– Мистер Эрроу, вы пугаете женщин! – раздался твёрдый голос капитана, и это разрядило, наконец, атмосферу. – Оставьте ваши судейские штучки для бродяг, воров и нищих. Вас пригласили в приличный дом, где недавно потеряли отца и мужа, причём пригласили специально, как раз для того, чтобы во всём разобраться. И мы с охотой вам расскажем всё без ваших допросов!

Мистер Эрроу смешался, опустил глаза и виновато улыбнулся. Развёл руками и проговорил:

– Ах, простите, капитан Линч, забылся… Люблю, понимаете, встречаться с противником лицом к лицу, брать его за грудки и определять, из какого он материала сделан.

– Вот и любите в каком-нибудь другом месте, – ответил капитан, которого не просто было пронять улыбками.

Он стиснул челюсти, немного помолчал, прикрыв глаза белёсыми ресницами, потом посмотрел на Сильвию ободряюще и спросил:

– Мисс Сильвия, значит вы приходили к отцу несколько раз? Вы нам про это не говорили!

И столько заботы было в его голосе, что Сильвия, казалось, ожила, её глаза странным образом засияли. Она ответила, явно приободрённая:

– Я совсем забыла, да и разговора не было… И потом! Это так ужасно! Папа лежал такой брошенный, такой одинокий!.. Да, я приходила к нему несколько раз. Сначала дверь была закрыта, но он всегда разрешал мне стучаться, он не сердился… Я постучала. Он крикнул, что сейчас занят, что у него дядя Джордж, который уже уходит. А второй раз, когда я толкнула дверь…

– Как дядя Джордж? – вскричала, не выдержав, миссис Трелони, она была в ужасном недоумении. – А почему Джордж не сказал нам потом? И как он вошёл? Надо сейчас же допросить слуг!

****

Вызвали слуг, всех по одному – разговаривал с ними капитан, не доверяя уже мистеру Эрроу. Тот молча сидел на стуле и только быстро записывал что-то в свою книжечку.

Первым вошёл дворецкий Диллон, благообразный, как архиепископ. Он величаво прошествовал от двери и остановился точно посередине гостиной. Это был мужчина лет шестидесяти, ростом не меньше шести футов, крепко сбитый, с густыми бакенбардами. Он производил впечатление солидного слуги, но этот внушительный вид немного портили голубые глаза: они слишком умно и оживлённо поблескивали. Отвечал он неторопливо и с большим достоинством.

Капитан спросил его:

– Скажите, любезнейший, вы помните утро того дня, когда умер хозяин?