Тайна императорской канцелярии - стр. 47
Пришлось прошагать вдоль берега к северу ещё около полукилометра, ощущая себя при этом самым настоящим разведчиком. Наконец мой взор упёрся в земляной откос, далеко выдающийся к центру реки. Ноги сами понесли меня к нему, и вскоре стало совершенно очевидно, что именно здесь и располагалась старинная переправа через брод. Отчётливо прослеживался уходящий наискосок к Копыси земляной пандус, словно нарочно выбитый в каменистом склоне.
– Именно здесь выбирались на сушу телеги несчастного майора Бланкара, – завертел я головой по сторонам, словно наяву наблюдая тянущийся через Днепр перемешанный паникой обоз и вспышки озарявших его выстрелов, – больше негде им было пройти! А вон оттуда нестройными толпами неслись им наперерез гусары и казали Дениса Давыдова. Стало быть, именно от этого места мне и следует начать отсчёт. Ведь как следует из описания к карте, от уреза воды до идущего параллельно реке почтового тракта, должно было быть не менее трёх километров.
Быстренько достав из рюкзачка копию рукописного плана, я расправил его на коленке и ещё раз осмотрел окрестности. Для большей достоверности следовало бы спуститься к воде и шагами отмерить расстояние от воды до того места, где большая дорога пересекала речку Копыщенку. И тут некоторое малоосознанное поначалу сомнение начало властно овладевать моим сознанием.
– Если они ехали от Днепра, – внезапно подумалось мне, – то почему же не нанесли на карту ту дорогу, возле которой я сейчас стою? А то получается, что это расстояние французы пролетели по воздуху!
Но сомнения сомнениями, а программу исследования местности нужно было выполнять. Пройдясь по асфальту до современного бетонного моста, я понял, что далее по шоссе идти уже бесполезно. Ведь удравшие от Дениса Давыдова подводы должны были ехать параллельно большой реке, а вовсе не перпендикулярно ей. Поэтому я вернулся несколько назад и будто специально остановился возле продовольственного магазина, также носящего название «Александрия». Двое синеватых на просвет алкоголиков вожделенно повернули ко мне свои помятые физиономии, но вовсе не пьяный дурман привлекал меня в это невесёлое место. Ведь несколько сбоку от магазина я увидел характерный, будто бы вдавленный след от старой, мощёной гравием дороги, спускающейся в долину жёлто-мутной после ночных дождей Копыщенки.
– Это уже гораздо лучше, – обрадовано бормотал я, направляясь вдоль неё, – это уже больше похоже на правду.
И в самом деле, осуществить захоронение в речном овраге куда как сподручнее, нежели на открытой местности. Укрытый со всех сторон плотным ивняком овражек, словно намеренно подсказывал мне, что если двести лет назад кто-то что-то и собирался прятать, то это следовало делать именно здесь. Даже зимой, когда на деревьях не было листьев, увидеть, что делается внизу, было совершенно невозможно. Озираясь по сторонам, я шагал по необычно широкой тропе, стараясь представить в подробностях, что здесь происходило поздней осенью 1812 года. Переправившись через речушку по простому деревянному мостику, я оказался в некоей лощине, которая в далёком прошлом вполне могла быть проезжей дорогой. Сейчас это была не более чем широкая тропинка, но в те времена здесь вполне могли ездить на телегах.