Тайна горного озера - стр. 54

Но к его удивлению, беспредельно приветливый только что старик, непреступно преградил дорогу.

Отрицательно покачав головой, Джа-лама бросил несколько резких фраз.

– Туда нельзя, – перевел сказанное Тогон Удвал. – Не велит обычай.

– Вот бесовая незадача, – чертыхнулся раздосадованный комкор.

Да что поделаешь.

Оказалось, что буквально накануне приезда конников из Урги, у одного из здешних китайских купцов умер близкий родственник.

И, как следует по его вероисповеданию, до отправки на родину тело поместили в ту самую кумирню, куда так рвался Петр Ефимович.

– Спроси коменданта – когда купец думает увозить покойного? – бросил комкор адъютанту.

Тот перевел вопрос.

И тут же на него последовал ответ:

– Завтра!

– Что ж, подождем, – согласился Щетинкин.

Сам же про себя подумал:

– За одну ночь божок никуда не денется.

Остановились однако, не в гостевых хоромах дворца, как это было в прежний приезд Щетинкина, а в доме, отведенным для уполномоченного местного аналога советского «ЧК» – Государственной внутренней охраны.

Тот, получив указание Джа-ламы, высокое столичное начальство встретил традиционным приветствием:

– Амыр-сайн, – с поклоном протянул Щетинкину руку пожилой китаец.

И про него все уже давно знал Петр Ефимович:

– Тот и до революции работал в здешней таможне тайчаки – начальника караула.

Очень удивилсй тому комкор вначале, еще в прошлый свой приезд:

– Как это уцелел представитель прежней власти?

Но объяснили, мол, честный человек, и тогда горой за правду стоял, да еще и помогал Джа-ламе, когда тот оказывался «не в чести» у правителей.

– Здравствуй, товарищ, – с дружелюбной потому улыбкой отозвался и сейчас «Железный батыр».

А после обмена рукопожатиями преподнес, как и джа – ламе перед этим, традиционный подарок – «хорьх»– узкий шелковый платок.

Дюжину каких запас еще в Урге на случай подобных встреч.

Амыр-сайн, в свою очередь, достал табакерку – плоскую фляжку желтого стекла. Протянул с поклоном.

Втянув из нее в ноздри изрядную дозу нюхательного табака, гость до слез расчихался.

– Крепок, язви его в душу! – смущенно вытирая носовым платком лицо протянул Петр Ефимович.

– Прошу к столу, – позвал хозяин, довольный как произведенным эффектом, так и тем, что русский начальник чтит традиции.

Вечеряли крепко.

Никто не стеснялся друг друга за казаном мяса и кувшином архи – молочной водки.

– На вид вроде слабенький напиток – так себе, а смотри как в голову шибает, – изрек наутро Щетинкин.

Решив раз и навсегда:

– Обычай – обычаем, а пиалушка с архи – дело лишнее.

– Тогон, ну-ка слей мне, – позвал он ординарца, выходя во двор умыться.