Тайна «Голубого поезда». Трагедия в трех актах (сборник) - стр. 38

– Наверное, ты права, – вздохнул миллионер. – Тебе уже пора садиться, Рут. Где твое место?

Рут Кеттеринг оглядела поезд. На площадке одного из пульмановских вагонов стояла высокая, худая женщина в черном – горничная американки. Она отошла в сторону, когда хозяйка подошла к двери.

– Сумку с одеждой я поставила вниз, мадам, на случай если она вам понадобится. Пледы мне забрать с собой или они вам будут нужны?

– Нет, нет, спасибо. Идите-ка на свое место, Мейсон.

– Хорошо, мадам, – и с этими словами горничная ушла.

Ван Олдин вошел в вагон вместе с дочерью. Она нашла свое место, и американец выложил целую кучу газет и журналов на столик перед ее креслом. Место напротив было уже занято, и мужчина бросил мимолетный взгляд на женщину, сидевшую там. В памяти остались приятные серые глаза и хорошо сшитый дорожный костюм. Он еще немного поговорил с дочерью о всяких пустяках – так, как обычно говорят люди, которые провожают своих близких, – и, услышав свистки на платформе, посмотрел на часы.

– Ну, что же, пора бежать. Счастливого пути, дорогая. И ни о чем не волнуйся, я обо всем позабочусь.

– Папочка!

Отец быстро повернулся. В голосе дочери ему послышалось что-то настолько чужое, что он испугался. Ему показалось, что это был крик отчаяния.

Рут импульсивно бросилась к нему, но уже через мгновение полностью взяла себя в руки.

– До встречи через месяц, – весело попрощалась она.

Через две минуты поезд тронулся.

Рут сидела абсолютно неподвижно, прикусив нижнюю губу и изо всех сил стараясь сдержать непривычные для нее слезы. Она вдруг почувствовала себя страшно одинокой. У нее появилось дикое желание выпрыгнуть из поезда, пока еще не стало слишком поздно. Она, всегда такая уравновешенная, такая уверенная в себе, впервые в жизни почувствовала себя листком, который несет ураган… Если бы ее отец узнал – что бы он сказал?

Нет, это какое-то сумасшествие! Абсолютное сумасшествие! Впервые в жизни Рут позволила эмоциям взять над ней верх до такой степени, что решилась совершить поступок совершенно дурацкий и абсолютно безрассудный. Она была истинной ван Олдин, чтобы понять свою ошибку, и у нее был достаточно холодный ум, чтобы осудить собственный поступок. Но она была дочерью своего отца и не уступала ему в железном упорстве в достижении поставленной цели, в непреодолимом желании получить то, на что однажды положила свой глаз. С пеленок Рут была упрямой, сами обстоятельства ее жизни воспитали в ней это своеволие. И теперь оно было главным движителем ее поступков. Что же, ставки сделаны, и она должна сыграть свою игру.