Тайна Эдвина Друда - стр. 18

– Почему я должен знать про какой-то рахат-лукум?

– Потому что я его очень люблю. Ах да, я забыла, ты ведь обручен с другой. Ну тогда можешь не знать, ты не обязан.

Помрачневшего Эдвина ведут в лавочку, где Роза совершает свою покупку и, предложив Эдвину отведать рахат-лукума (что он возмущенно отвергает), сама принимается с видимым наслаждением угощаться; предварительно сняв и скатав в комочек пару крохотных розовых перчаток, похожих на розовые лепестки, и время от времени поднося к румяным губкам свои крохотные розовые пальчики, и облизывая сахарную пудру, попавшую на них от соприкосновения с рахат-лукумом.

– Ну, Эдди, будь же паинькой, давай разговаривать. Так, значит, ты обручен?

– Значит, обручен.

– Она хороша собой?

– Очаровательна.

– Высокая?

– Очень высокая. (Роза маленького роста.)

– Ага, значит, долговязая, как цапля, – кротким голоском вставляет Роза.

– Извините, ничего подобного. – Дух противоречия пробуждается в Эдвине. – Она то, что называется видная женщина. Тип классической красоты.

– С большим носом? – невозмутимо уточняет Роза.

– Да уж, конечно, не с маленьким, – следует быстрый ответ. (У Розы носик совсем крохотный.)

– Ну да, длинный бледный нос с красной шишечкой на конце. Знаю я эти носы, – говорит Роза, удовлетворенно кивая и продолжая безмятежно лакомиться рахат-лукумом.

– Нет, ты не знаешь этих носов, – возражает ее собеседник с некоторым жаром. – У нее нос совсем не такой.

– Он не бледный?

– Нет. – В голосе Эдвина звучит твердое намерение ни с чем не соглашаться.

– Значит, красный? Фу, я не люблю красных носов. Правда, она может его припудрить.

– Она никогда не пудрится. – Эдвин все более разгорячается.

– Никогда не пудрится? Вот глупая! Скажи, она и во всем такая же глупая?

– Нет. Ни в чем.

После молчания, во время которого лукавый черный глазок искоса следит за Эдвином, Роза говорит:

– И эта примерная девица, конечно, очень довольна, что ее увезут в Египет? Да, Эдди?

– Она проявляет разумный интерес к достижениям инженерного искусства, в особенности когда оно призвано в корне перестроить всю жизнь малоразвитой страны.

– Да неужели? – Роза пожимает плечиками со смешком, выражающим крайнее изумление.

– Скажи, пожалуйста, Роза, – осведомляется Эдвин, величественно опуская взор к воздушной фигурке, скользящей рядом с ним, – скажи, пожалуйста, ты имеешь какие-нибудь возражения против того, что она питает подобный интерес?

– Возражения? Милый мой Эдди! Но ведь она же, наверно, ненавидит котлы и всякое такое?

– Она не такая идиотка, чтобы ненавидеть котлы, за это я ручаюсь, – уже с сердцем отвечает Эдвин. – Что же касается ее взглядов на «всякое такое», то тут я ничего не могу сказать, так как не понимаю, что это значит.