Тайна Дома трех вязов - стр. 40

– Три?

– Да. Понимаете, почему мы склонялись к версии об убийстве… Потом коронер написал в отчете, что первые две пули не пробили череп; несмотря на тяжелое ранение, бедняга-фермер нашел в себе силы выстрелить еще раз. Наши баллистики доказали, что револьвер был неисправен, а патроны отсырели.

– Странная история, признаю, но какое отношение она имеет к нашему делу?

– В нашем случае мы столкнулись с самоубийством, которое выглядело как убийство. А что, если сейчас перед нами самоубийство, замаскированное под убийство? Насколько нам известно, состояние здоровья графа оставляло желать лучшего. Представьте, его дни сочтены… Перспектива медленного угасания и неизбежной зависимости от окружающих настолько его расстраивает, что он решает покончить со всем этим. Однако граф не может заставить себя совершить самоубийство. Монталабер – эстет, во всем предпочитает утонченность. Поэтому он решает инсценировать свою смерть и превратить ее в вызов.

– Кому же предназначался этот вызов?

– Конечно же, вам, комиссар, потому-то граф и приложил столько усилий, чтобы заманить вас в гости. Однако вы выяснили, что он не получал писем с угрозами. Монталабер хотел, чтобы вы приехали и разгадали загадку его смерти. Моя жена предполагает, что граф не знал, когда все случится; он лишь был уверен, что произойдет это в выходные дни. Он пригласил четверых важных гостей, чтобы у вас были достойные подозреваемые – без подозреваемых преступление становится не таким интересным. Около десяти вечера игроки в вист встают из-за стола, неожиданно звонит телефон – и граф приступает к делу. Он запирается в кабинете и стреляет в себя из пистолета, причем делает это правой рукой, хотя он левша, – по его мнению, так вы наверняка придете к выводу, что это не может быть самоубийством. И оставляет вам тело в запертой комнате…

Форестье с сомнением хмыкнул.

– Гениально. Но если из браунинга не стреляли, то как граф выстрелил себе в голову?

– Возможно, не обошлось без Анри. Дворецкий вошел в кабинет и забрал пистолет, из которого стрелял Монталабер.

– Это невозможно. Я бросился к телу первым, больше к нему никто не приближался. Если б там лежал еще один пистолет, я бы его увидел. В конце концов, Анри – не Гарри Гудини!

– Эвелин выдвинула вторую гипотезу: граф вышиб себе мозги оружием, которое прикрепил к прочной, туго натянутой резинке. Итак, он стреляет, выпускает из руки пистолет, и тот летит прямо в дымоход, где его не заметит ни один свидетель. Моя жена никогда не видела кабинета, просто попыталась представить самый подходящий способ.