Тайна Дома трех вязов - стр. 4
Форестье скривился, разглядев название газеты, которое не видел раньше: «Ле журналь». В прошлом газета была рупором консервативных и католических взглядов, а теперь стала откровенно националистической и не скрывала симпатий к Гитлеру и фашистской Италии. Странно, что ее читает Гранже, близкий к правящим радикалам. Полицейский неодобрительно сжал губы, чего его собеседник, видимо, не заметил.
– Как вы думаете, комиссар, чем кончится эта история?
– Если честно, считаю, что кончится все плохо. На мой взгляд, Франция и Англия слишком благодушно относятся к этим диктаторам.
– Диктаторам? Они заботятся только о своих интересах.
– Австрия… затем Судетская область… Это огромные территории!
– А что вы предпочитаете? Войну? Я был на войне и достаточно насмотрелся там ужасов, чтобы не желать их повторения. Если мы хотим избежать бойни, придется пойти на компромисс с Гитлером.
– Пойти на компромисс или на сделку с совестью? Боюсь, что, пытаясь избежать войны, мы получим лишь бесчестье.
Гранже уже собирался ответить, как раздались ружейные выстрелы. Собеседники повернулись к лесу, наполовину тонувшему в тумане.
– Вы охотитесь, комиссар?
– Приходилось, хотя должен признать, что страстным охотником так и не стал. А вы?
– Нет. Возможно, это вас удивит, но я с меньшей страстью выступлю против убийства человека, чем против убийства животного.
Генерал произнес эти слова так холодно, что у Форестье по спине пробежала дрожь.
– Вы серьезно?
– Абсолютно. Животные действуют, повинуясь лишь инстинктам, у них нет желания навредить. Почему же мы должны их мучить? Говорят, что некоторые люди лишены морали, но это бессмыслица.
– Что вы хотите этим сказать?
– Человек без морали был бы подобен животному. Именно мораль, а точнее сознательное и добровольное желание ее нарушить, толкает людей на преступления. Я никогда не видел, чтобы животные испытывали стыд или угрызения совести.
Генерал затянулся сигарой, сложил газету и продолжил:
– Вот преступники, которых вы арестовали… Я знаю, что в наши дни модно утверждать, будто они действовали вопреки себе, движимые неким социальным детерминизмом. Однако на самом деле Бог дал нам свободу воли, и только от нас зависит, как мы ею воспользуемся.
Форестье, никогда не любивший философских дискуссий, сменил тему:
– Простите за любопытство, а вы давно знакомы с графом?
– Да. Наши семьи давно общаются, и мы никогда не теряли связи. Монталабер иногда приглашает меня сюда. Он живет затворником, но, как мне кажется, ненавидит одиночество. А вы?
– Я познакомился с ним на одном из расследований…