Тайна Черной горы - стр. 76
– Она самая.
– А что в ней-то? Плоская да тощая.
– Сколь годов прошло, а? Наросло мясо, в самый сок девка вошла. Што надо! В талии узка, да стройная, а коса своя, не приплетенная, до коленок… Да работящая. Дык што с тобой баить-то, сам увидишь. Ты мойсь, мойсь… Ополаскивайся… Раньше как бывало? Мой батя, отец мово отца ить никак не советовалися, сам выбирал невестку сыну, да и нацеливались свататься. И нас с Парасковьей тож так обвенчали. А ныне по-другому усе! Сами молодые сходятся, сами и расходятся… А дык надоть, чтоб семья крепкой была, чтоб корень дальше в жизню пускали, утверждение на земле своего рода делали! Россия-матушка на крепких домах и ладных семьях держится.
Дед Мокей говорил с запалом, выплескивая наружу давно накопившиеся думы. Терентий покорно выслушивал его, качал согласно головой, зная взрывчатый характер деда. А что спорить? Правду говорит дед. Терентий и сам давно решил обзаводиться семьей и метил себе в жены Наталку-Полтавку. Лучше ее он никого не видел себе в пару, хотя она и не совсем кержачка, а полукровка. Бабка ее была ссыльной, полячкой, из Варшавы. Против царя выступала. А дед из местных охотников, выкрал ее из-под охраны, да и махнули в тайгу. Так она и прижилась в здешних краях, нарожала ему сынов да дочек.
Выбрав удобный момент, Терентий как бы промежду прочим спросил и о Наталке-Полтавке.
– Дык ее нету, – ответил охотно дед. – Она уехала сама ишо прошлым летом.
– Как уехала? – Терентий резко поднялся и сел, уставившись в мокрое от пота бородатое лицо Мокея.
– Пароходом, ишо как можна…
– Каким пароходом? – удивился глупо Терентий, чувствуя, что у него в груди что-то ворочается, обдавая лицо то жаром, то холодом.
– Обыкновенным, каким пассажиров возят. Ума-разуму набираться поехала, подалася в институт поступать…
Радость возвращения домой как-то сразу поблекла и померкла, словно надвинулась туча и закрыла солнышко, видно его, но оно уже не греет. Терентий по-быстрому омылся и, машинально отвечая на расспросы деда, пошел в предбанник одеваться. Мысли вертелись. Уехала… Как же так, а? Терентий в предбаннике уселся на прохладной лавке, отодвинув одежку. Солнечные зайчики играли на свежеотесанных плахах стены, высветляя застывшие оранжевые капельки смолы, чем-то похожие на слезки…
2
В просторном доме Чухониных дым стоял коромыслом. Шумно. Весело. Сытно. Пришли соседи, родня, дружки Терентия. В окна заглядывала детвора, а за их спинами таились девки. Им невтерпеж поглядеть на Терентия.
Бабка Парасковья, или как ее звали в округе – Чухониха, жена старого охотника и рыболова Мокея Чухонина, на радостях не знала, как угодить и чем угостить внука, возвернувшегося живым и здоровым после службы. Она все подкладывала и подкладывала на стол, обильно уставленный едою, то полный березовый туесок, то чашку со снедью, то ставила сковородку и, глядя на внука, счастливо улыбалась да ласково приговаривала: