Тайфун приходит с востока - стр. 46
Когда объявили, что мэром Морского избрали Геннадия Петровича Бочкарева, гораздо больше известного в городе под именем Гена Бычок, кто-то посмеялся, кто-то заскрежетал челюстями, а кто-то просто напился с горя. Но первых, вторых и третьих в городе было меньшинство. Народ, посадивший в кресло мэра известного предпринимателя, а заодно и авторитетного городского бандита Бочкарева, отнесся к этому весьма равнодушно. Ему, народу, врали все и всегда – вчерашние и сегодняшние, старые и новые, народ к этому привык, иного не ожидал, но окончательно не смирился. Поэтому когда в списке кандидатов появилась фамилия Гены Бычка, каждый несмирившийся счел своим долгом поставить галочку в квадратике рядом с его фамилией. А узнав о результатах, вначале немного удивился, а потом просто пожал плечами.
Ну, бандит, ну и что? Между прочим, кто сказал, что бандит? В тюряге он не сидел, к тому же, по слухам, закончил десятилетку. Ну, пошалил малость по молодости – с кем не бывает? Предприниматель, значит, точно не без греха. Да разве кому дадут сейчас что-то по-честному сделать? А до него кто, ангелы были? Воровали, сволочи, дай боже каждому рецидивисту. Этот хоть пообещал бороться с беспределом, шпану с улиц разогнать, стариков защитить, пенсии вовремя выплачивать. Те, прежние, тоже обещали нечто подобное, но уже не в первый раз, и ни хрена не сделали. Кто бы их стал теперь слушать? А Гена Бычок – настоящий авторитет, его хотя бы боятся.
В тюрьме Бычок действительно не сидел, как ни старались исправить такую несправедливость милиционеры. Ну а через несколько лет после начала эпохальных перемен милиционерам было до него уже не дотянуться. Да и вообще они о Бычке позабыли, без него забот хватало: приходилось ежедневно заботиться о личном благосостоянии, крышуя нарождающийся класс предпринимателей.
Чтобы стать кандидатом в мэры, Бочкареву пришлось проделать огромную работу. Всем серьезным людям в городе было давно понятно, что действующего мэра – болтливого, жадного и весьма недалекого выходца из «демократической волны» смутных времен начала перестройки – давно пора гнать взашей к чертовой матери. Городское хозяйство планомерно разваливалось, власть в городе фактически отсутствовала, народ глухо роптал. Назревали неконтролируемые события, которые многим могли принести массу неприятностей. Порядок следовало устанавливать своими силами, не дожидаясь, пока Москва, постепенно просыпающаяся после десятилетней бездеятельности, начнет сама разбираться в делах далекой провинции.
Месяц подряд Бочкарев вел непрерывные, порой очень сложные переговоры с руководителями основных городских группировок, доказывая, убеждая, что его победа послужит интересам всех заинтересованных сторон. И когда одобрение серьезных людей было получено, все остальное оказалось лишь незначительными формальностями, несмотря на то, что действующий мэр, вовсе не собиравшийся уходить на покой, в предвыборной борьбе задействовал весь имеющийся у него административный ресурс. Однако он плохо понимал, что ресурсы его конкурента Бочкарева несравненно весомее. Развалить, перекупить продажную команду мэра оказалось не так уж и сложно. А простой избиратель, обалдевший от многолетней безнадеги, готов был отдать свой голос хоть внезапно заговорившему барану, лишь бы он пообещал хоть какой-то просвет в жизни.