Тáту - стр. 33

В первых числах августа всех построили на плацу летнего лагеря и зачитали приказ о зачислении в Военно-медицинскую академию.

Меня определили командиром второго отделения пятого взвода. Начальник факультета сказал, что к выпуску учтет моё пожелание служить в «голубых беретах и при синих погонах».

Начался двухмесячный курс молодого бойца, во время которого курсантам объясняли азы и премудрости военной науки и готовили к принятию военной присяги.

Так как я уже был знаком с ней, то меня вместе с тремя счастливчиками определили охранять курсантское общежитие и делать там косметический ремонт.

Здесь же застала новость о приходе к власти ГКЧП. Августовским утром 1991 года взбудораженный начальник факультета со словами: «Радуйтесь, наконец-то правда восторжествовала, и военные пришли к власти!», закрылся на весь день в кабинете, украшенном спортивными медалями, кубками и грамотами. Всю ночь комментаторы по радио звали «прогрессивную половину» на площадь у Исаакиевского собора, чтобы не допустить произвола в стране. Рассказывали о танках и БТРах, которые окружили город и готовых вот-вот пойти на толпу. Мы ночь напролёт слушали приёмник и удивлялись стране и времени, в котором живём.

Утром на лице начальника факультета уже не было вчерашнего энтузиазма, и он буквально пробежал мимо нас, не остановившись, чтобы выслушать обязательное приветствие и рапорт, что происшествий за дежурство не случилось.

Я продолжал тренироваться. В качестве маршрутов выбрал набережные и улицы города, таким образом, чтобы изучить достопримечательности. Во время одной из первых своих пробежек трижды вызывал скорую помощь в разных местах города.

– Человек находится без сознания, скорее приезжайте!

– Кем вы ему являетесь? – спросили на том конце трубки.

– Да никем… Мимо пробегал.

Поразило общее равнодушие. Горожане проходили мимо лежащих на тротуарах и скамейках людей. Может, конечно, они были и пьяны, а если нет? – спрашивал я себя и не находил ответа.

Здравствуй, папа! Пишу тебе из пригорода Ленинграда – городка Красное Село. Здесь в летнем полевом лагере организованы учебные сборы для абитуриентов, для солдат срочной службы. Меня зачислили в роту краснодипломников и золотых медалистов. Отбор начался с первого дня и довольно жёсткий.

Разместили всех в деревянных фанерных бараках на двухъярусных кроватях. По ночам два одеяла не спасают от холода. Умывальников и туалетов не хватает, и они расположены на улице. Горячей воды нет. Вместо бани – две брезентовые палатки, куда загоняют по двадцать пять человек и необходимо обмыться за десять минут. А питание здесь такое, что кроме хлеба, масла и чая, ничего нельзя есть с безопасностью для здоровья. Из-за того, что осенью трудящиеся отказались помогать колхозникам и урожай пропал, город переживает вторую блокаду. Селяне не поставляют продукты. Поэтому многие товары закупаются за границей и не лучшего качества. Всё можно было бы пережить, если бы разрешили ходить в Красное Село, но нам объявили карантин и запретили увольнения. Раньше я думал, что карантин связан с эпидемиями, но здесь я узнал, что он бывает и по социальным показателям. Все перемещения по лагерю осуществляются строем или бегом. Кто нарушает дисциплину, – отправляется в часть. Я привык. Смотрю на других парней. Все стиснули зубы и терпят. Чем я отличаюсь от них?