Тáту - стр. 15

Здравствуй, папа! Спасибо за весточку от тебя. Каждое твоё письмо – это небольшой праздник для меня. Оно напоминает мне о моей гражданской жизни и про связи, которые внезапно оборвались. Спасибо за деньги и купоны, которые я получил в конце декабря. Без купонов ничего нельзя купить и особенно перед Новым годом.

Снабжение Харькова по сравнению с Киевом лучше. Почти в каждом магазине продаются колбасы: Докторская, Останкинская, Русская, иногда бывают копчёные. Рыночные цены ниже киевских. Плохо, что вся молочная продукция продаётся в стеклянных бутылках, что приводит к её удорожанию и делает нас сборщикомами стеклотары. Например, литровая бутылка из-под молока стоит пятьдесят копеек, а само молоко двадцать шесть копеек. Это же абсурдно унизительно! Сколько лишнего времени это отнимает. Но всё это мелочи в сравнении с происходящими событиями в Прибалтике. Неужели и нас это ожидает? Зачем тогда бороться? Что нам это принесёт? Политикой можно накормить только тех, кто и так сыт. Настоящая власть должна обеспечить людей всем необходимым: едой, одеждой, товарами народного потребления за счёт их заработной платы. Ты, наверное, знаешь, что каждый трудящийся нашей страны получает приблизительно одну десятую выработанного им условного продукта. А куда идут девять десятых? На нашу бесплатную убогую медицину или на образование? В США на эти же статьи отводятся суммы, в шесть-восемь раз больше, чем в СССР. Неужели после Октябрьской революции наш народ разучился трудиться? Почему он живет в таких условиях? Или мы много тратим на армию, которая защищает нас от самих себя? Мир давно понял, что никто ни на кого не собирается нападать. Кому нужна такая колония, как Советский Союз?

Какой из меня защитник, если я ещё никогда не держал автомат, не надевал противогаз, и мне даже штык-нож перестали доверять. Единственное, что я делаю, – это хожу в наряды. Объясняю, что это такое.

Наряд по КПП – это сутки стоишь возле ворот нашего училища и следишь за тем, чтобы никакой диверсант не прошёл на его территорию. Тот, кто захочет, – перелезет через забор (как обычный солдат) или зайдет с «чёрного входа». Другой наряд – это дневальный по роте. Двенадцать часов стоишь возле обыкновенной тумбочки с телефоном, отдаешь приветствие офицерам-прапорщикам и т.о. «охраняешь казарму». Сидеть, конечно, нельзя, даже ночью. В оставшееся время – «мальчик на побегушках». И так повторяется сутки через сутки, с семи вечера до семи вечера. Про отдых дневального в уставе ни слова. Иногда бывает, что спишь по два-три часа в сутки, не снимая кирзовых сапог и обмундирования. Зачем, во имя каких идеалов мы должны гробить здесь своё здоровье?