Тасмин - стр. 28

Это смешно.

Потому что является правдой.

Что-то шумит.

Странные звуки повторяются снова и снова. Колебание. Шелест. Скрипы и стоны. Тяжелое дыхание. Глубокий вдох. Шумный выдох. Что-то огромное совсем рядом. Недовольное, сердитое существо проверяет мир на прочность. Оно отступает и опять возвращается. Один и тот же цикл повторяется множество раз. Шорох. Басовитый гул и затем приглушенный грохот.

– Океан, – произносит Даутцен.

Вот нужное слово.

Оно всплывает в памяти так легко, как будто она жила с ним тысячи лет и знает, что это такое. Только она совсем не помнит откуда оно. Может из книг, которые она тайком брала читать из библиотеки отца. Или было брошено кем-то из слуг в описании какой-нибудь скабрёзной истории. Но скорее всего океан пришел к ней лишь в этом мире. Нашел ее. И теперь шумит. Шепчет Даутцен, что она жива. Они теперь дышат в одном не стихающем ритме.

– Он красивый, – говорит незнакомка.

– Похож на дракона?

– Не знаю. Тетур спит в Когтистых горах, а я там никогда не бывала.

– Отец говорит, что они все давно вымерли.

– Мудрый человек.

Даутцен пожимает плечами.

– Океан. Почему он такой шумный?

Незнакомка приподнимается на кровати и смотрит в окно.

Даутцен видит ее плечи, грудь, живот и… поспешно отводит глаза от темного треугольника между ног.

Она никогда не видела девушек там.

Это совсем неприлично.

Немыслимо.

Непозволительно.

Бог не простит!

Катерина как-то показала ей грудь. Глупая. Гордилась размером. Мужчины уже не дают ей прохода. Сказки и враки. Даутцен смеялась. И плакала целую ночь. Она-то замуж не выйдет. Никто не возьмет. Ее грудь как у мальчика. Нечем гордиться.

– Он совсем рядом, – говорит незнакомка.

Даутцен хочет придвинуться к окну и посмотреть на океан. Но это значит прикоснуться к девушке. Почувствовать ее кожу. Одна эта мысль заставляет Даутцен сильнее закутаться в одеяло.

– Хочешь взглянуть?

– На тебе нет одежды.

– Ты тоже в чем мать родила.

Какое-то время Даутцен молчит. Она хмурится все больше и больше. На лбу появляется несколько длинных морщинок. Может быть, если бы она была старше, то поступила бы по-другому. Но она все еще ребенок. Ей четырнадцать. И лишь два месяца назад у нее пошла первая кровь.

Даутцен отбросила одеяло и встала на кровати рядом с незнакомкой.

Дом качнулся, но все же остался на месте. Она едва не упала в обморок такой слабой была. Даутцен переждала пока тьма отступит и зрение прояснится, а потом гордо и без тени сомнений взглянула в окно.

Океан.

– Он как твои глаза.

2

Тасмин ушла.

Даутцен кричала. Молила. Заклинала. Угрожала. Просила.