Тариф на счастье - стр. 29

Алене же Дима только кивал при встрече или говорил холодное «Привет».

Хамское поведение домработницы сильно досаждало Алене, и она решила попросить помощи у Димы. Она подошла к нему в коридоре, когда он уже уходил, и спросила:

– Можно как-нибудь сделать так, чтобы я сама прибирала в доме?..

Дима сразу вспылил:

– Чем ты недовольна? Тебя обслуживают, выполняют все твои капризы. Что тебе еще надо? Это моя квартира! И я буду решать, кто будет чем здесь заниматься, – и вышел, громко хлопнув дверью.

Почти сразу он пожалел, конечно же, о том, что нагрубил Алене, даже не дослушав ее толком. Долго не мог заснуть и на следующий день решил поговорить с Сашкой.

Вечерами тот почти все время отсиживался в своей комнате и не общался с Димой. Он не испытывал к нему отвращения, просто интуитивно понимал, что Дима сделал Алене больно и виноват перед ней. И поэтому они живут в его шикарной квартире и едят такие продукты, которые он видел, только когда его бабушка была жива. Да и мешать общению с близнецами не хотел. Он чувствовал себя лишним.

Отец уложил спать сыновей и постучался в комнату Сашки:

– Привет. Как ты? – спросил он и зашел.

Сашка сидел у включенного торшера и читал книгу.

– Здравствуйте! – Он не ожидал, что Дима когда-то зайдет к нему и поинтересуется его самочувствием.

Мальчик был так явно растерян, что Диму это смутило, и он поспешно спросил:

– Как ты освоился на новом месте? Тебе тут нравится?

– Нет, – тихо ответил тот и отвел серые глаза, – мне на той квартире нравилось больше.

– Почему? Я вроде все установил для тебя. Нужно что-то еще?

Сашка мотал головой и прятал глаза.

Дима опустился на корточки и дотронулся до его руки:

– Ну что? Ну, скажи мне, пожалуйста. Я хочу, чтобы вы чувствовали себя как дома, чтобы вам всем было хорошо.

Мальчик вздохнул, посмотрел на дверь, которую Дима оставил открытой, и колебался.

Дима быстро встал, закрыл ее и опять опустился на корточки.

– Мария Сергеевна обижает Алену, постоянно учит, ругает, вчера даже обозвала и ее, и мальчиков. Алена все время рыдает, – прошептал Сашка.

Дима опешил:

– Ты серьезно? О боже!

Он встал, сунул руки в карманы, сделал пару шагов вправо, влево, потом пообещал:

– Я все улажу. Дай мне пару дней!

Сашкино лицо просветлело, он захлопал длинными ресницами, стараясь не заплакать.

Диме стало его нестерпимо жалко и захотелось еще что-то сделать для него. И для своих сыновей. И для Алены.

Он направился домой к Давиду. Тот уже укладывался спать.

– Я увольняю твою Марию Сергеевну! – со злостью произнес Дима, когда закрыл за собой дверь.