Тарантул. Трилогия - стр. 61
– Могут быть раненые?
– Все может быть.
– Так чего вы сидите?.. Идите помогайте. Я бы на вашем месте давно там была.
– Нет. У нас так не полагается. Каждый имеет свое назначение. Мое дело около машины.
Мучительно тянулись минуты. Даже во время первых воздушных тревог Валя так не волновалась. При каждом шорохе она вздрагивала, готовая броситься на помощь. Когда до слуха донеслись удары, скрип и треск сломанной двери, она сердито дернула за рукав соседа.
– Ну что вы сидите?.. Живой же вы человек, на самом деле. Вы, наверно, там нужны.
– А если нужен, позовут.
Замелькали электрические фонарики, и из переулка вышли несколько человек. Впереди шел Бураков, освещая дорогу.
– Валя, вы здесь? – крикнул он в темноту.
– Да, да. Я здесь…
– Тут надо перевязочку сделать. Нельзя ли у вас в доме?
– Конечно, конечно. Идите.
Она торопливо ушла в дом и зажгла свет.
Топая тяжелыми сапогами, с шумом ввалилась группа взбудораженных борьбой мужчин, щурясь от яркого света. В комнате сразу стало неуютно, холодно и тесно.
– Бинты у меня есть, – взволнованно сказала девушка, мельком взглянув на арестованных.
– Не надо бинтов. Пакеты есть…
Бураков бросил на стол несколько индивидуальных пакетов, взглянул на Валю и залюбовался. С ярким румянцем на щеках от холода и волнения, она была очень красива.
– Так это… надо разорвать. Там есть подушечки и все такое, – спохватившись, сказал он, разрывая второй пакет.
– Я знаю. Дайте я сама.
Легко раненного в плечо красноармейца перевязали быстро, но с великаном-шофером пришлось повозиться. Пуля застряла в правой ноге, из раны сильно текла кровь. Его положили на диван. Разрезали и сняли сапог. Когда нашли рану и наложили повязку, Бураков заметил, что диван, пол, сама Валя и все кругом перемазано кровью.
– Смотрите, что натворили!.. Не стоит он ваших забот.
– Может быть, чаю согреть? – сказала девушка.
– Ничего не надо. Сейчас мы уедем.
Наступило неловкое молчание. Валя посмотрела на задержанных, стоявших кучкой в углу, около печки. Двоих она знала – старика-немца с сыном, а третьего, однорукого, видела первый раз. Немцы стояли неподвижно, понурив головы. Инвалид нервно крутил пуговицу, независимо и гордо поглядывая по сторонам. Когда Валя встретила его взгляд, он даже чуть улыбнулся ей.
– Вы меня сегодня хотели отправить в милицию, барышня, а получилось хуже, – вдруг пробасил раненый шофер.
– Я? Когда?
– Неужели забыли? Пропуск ночной спрашивали…
– Прекратить разговоры! – перебил его Бураков.
– Терпи, Семен, атаманом будешь, – сказал однорукий.
– Я терплю, Петр Иванович…
– Сейчас мы с тобой в санаторий поедем…