Таня Гроттер и локон Афродиты - стр. 32
Таня уныло уткнулась взглядом в свой листок. Она поняла уже, что у Шурасика спрашивать ничего не станет. Слишком унизительно будет, если ей придется вот так вот, на глазах у всех, пропахать носом пол.
Чувствуя, что время экзамена истекает, Таня сосредоточилась и пером Финиста стала водить по бумаге. Напрягая память, она искала другую руну – руну, которая могла бы перечеркнуть действие первой и отменить ее. Это было мучительно. Все равно что помнить чей-то номер телефона, но без двух цифр где-то в конце или в середине, и лихорадочно набирать все возможные комбинации, слыша недовольные и заспанные голоса.
– Начинаем сдавать работы! – услышала она голос Сарданапала.
Шурасик и Лена Свеколт немедленно встали. Их листы легли на стол Сарданапала почти одновременно. Другие пока медлили. Кто-то еще надеялся списать, остальные торопливо проверяли. Таня видела, что Ягун и Ванька посматривают на нее сочувственно. Заметно было, что им худо-бедно удалось справиться со своим заданием. Оба хотят и не могут ей помочь, потому что ничего не видят на ее листе. Любая же попытка перерисовать руну станет роковой.
Сарданапал нетерпеливо посматривал на песочные часы, когда Таня неожиданно ощутила, что у нее сильно чешется бедро. Казалось, в карман заползло насекомое. Достав из кармана руку, она увидела, что к пальцам пристал длинный светлый волос. Это был один из золотых волос пряди, которую не так давно преподнес ей загадочный ящик Ягуна и которая лежала теперь в футляре контрабаса. Как этот волос вообще здесь оказался? Должно быть, это случилось вчера вечером, когда она ненадолго положила прядь в карман. Сама не зная зачем, просто повинуясь неведомому импульсу. И вот теперь она, кажется, начинала понимать, к чему все это было.
Оказавшись на столе, волос странным образом изогнулся и притянулся к залоговой руне, перечеркнув ее внешне незатейливым изгибом. Таня хотела было с досадой смахнуть его, как вдруг, следуя внезапному озарению, повторила пером Финиста причудливый рисунок изогнувшегося волоса. Волос стал белым, истончился и растаял, распространив тонкий аромат неведомых древних благовоний.
Едва Таня оторвала перо, руна замерцала и медленно начала втягиваться в белую пористую бумагу. Спустя несколько мгновений она проявилась вновь, однако теперь это была не прежняя кроваво-красная руна, пунцовевшая на листе, точно брызги крови, а светлая, легкая, почти воздушная. Таня с изумлением узнала руну верности. Ее она знала и прежде и даже сумела бы изобразить, но никогда не подумала бы, что она так близка по написанию к грозной руне, похожей на дерущихся богомолов.