Таня Гроттер и колодец Посейдона - стр. 42

После обеда Таня и Ванька отправились к Тарараху. Питекантроп шел впереди и за цепь, как цыган, вел за собой заколдованного принца.

– Ну-ну, дружище! Не упрямься! Дело такое! – басил он.

Медведь ревел и гремел цепями, а по дороге сделал безуспешную и в целом спонтанную попытку сожрать Недолеченную Даму. Нападение приятно взбудоражило Даму на целый вечер и дало ей неисчерпаемую тему для рассказов.

«Ах! Этот кошмарный Тарарах натравил на меня медведя! Из ревности, разумеется. Он влюбился в меня еще при жизни, но я твердо сказала: „Нет! Ты меня не стоишь! Не тебе достанусь я!“ И вот он затаился и отомстил! Не будь я, к счастью, мертва, мне пришел бы конец. Я пережила страшную минуту, когда гигантские клыки впивались в мою беззащитную плоть! Вольдемар, как ты смеешь спать! Разве ты никого не хочешь вызвать на дуэль?» – щебетала она.

Ржевского не надо было долго убеждать. Он немедленно проснулся, раздобыл где-то призрачный, но очень громкий «маузер» и, с завываниями летая по коридорам Тибидохса, наделал столько шума, что вышел Поклеп в туфлях на босу ногу и запустил в него дрыгусом .

Но это случилось уже ночью. Теперь же Таня ощущала себя неуютно и искоса поглядывала на Ваньку. Она ничего пока не рассказала ему о матче с невидимками и о последующем своем отъезде в Магфорд. Ванька тоже явно был не в своей тарелке. Он отвечал односложно и смотрел в сторону. Опасался, что Таня вновь начнет разговор о поступлении в магспирантуру. Каждому было что скрывать от другого. Скрытность убивала искренность. И обоим захотелось вдруг увидеть Тарараха. В его присутствии они избегали главной опасности – опасности остаться вдвоем.

Вскоре они были у питекантропа в его холостяцкой берлоге.

– Я хочу зайти сегодня к Гоярыну. Сто лет у него не был, – сказал Ванька.

Тарараху эта идея не показалась блестящей.

– Магздрав не рекомендует, – заметил он.

– Почему?

– Потому что пепел не срастается. И полстакана зеленки внутрь тоже не помогут, хоть ты утопи в зеленке муравейного царька. Гоярын никого не узнает, – сказал Тарарах.

– Даже тебя? – не поверил Ванька.

Ему было известно: Гоярын охотно пускал к себе в ангар только Соловья, Таньку, его и Тарараха. Остальных он в лучшем случае терпел.

– Ну меня он все же узнал, но едва-едва. Еще бы минута, и он бы сделал из меня шашлык по-пещерному.

– Что это на Гоярына нашло? Может, ртутью опоили? Или наговор какой из хмыриного следа? Иногда бывает, что перед матчем драконов портят, – озабоченно сказал Ванька.

Тарарах пошевелил губами, точно прожевывая эту мысль и пробуя ее на вкус. Попробовал и остался недоволен.