Таня. Чужая среди своих - стр. 25
– Пожалуйста, Саша, – из последних сил прошептала она, страстно желая, чтобы он ее не послушался. Опыт любви миллионов женщин двух цивилизаций соблазнял и предостерегал ее, одновременно обещая райское наслаждение и пророча боль разлуки. Опыт этих женщин был сейчас ее опытом, их знания – ее знаниями, их умения – ее умениями. Она могла бы, она откуда-то умела сделать так, чтобы этот глупый мальчик годами ползал перед ней на коленях, вымаливая только один-единственный поцелуй в обмен на собственную жизнь. Она могла бы с его помощью вознести себя на вершину наслаждения, дальше которой только блестящие рельсы в свете прожектора летящего навстречу паровоза. Она хотела этого, она не могла уже сопротивляться этому многовековому зову, этому шепоту, почти шелесту опавшего листа, обещавшему всё счастье мира. Этот шепот, еле угадываемый, или громкий и настойчивый хотя бы раз в жизни слышала каждая женщина во всех мирах Вселенной и счастливы те, кто не поддался его безумию. Счастливы и равно несчастны, потому что те, кто поддался древнему зову, жалели об этом всю свою жизнь, и одновременно всю жизнь желали повторить этот опыт. Потому что самая скучная жизнь – это жизнь долгая, здоровая и стабильная, в которой нет места ни подвигу, ни подлости, в которой не о чем жалеть и не за что просить прощения. Жизнь, в которой не случилось ничего из того, что могло бы случиться, кроме стабильности и расчета. И стоило из-за этого жить?
Все это одновременно в какой-то один миг пронеслись в сознании Тани, и она уже раскрыла свое сердце безумию, но…
Но, к сожалению (нет, все же, к счастью), с ней Саша был всегда очень послушным мальчиком. Их губы разъединились, а он сделал шаг назад. Ей хотелось плакать от того, что он такой послушный и глупый, но уже через секунду она взяла себя в руки и облегченно выдохнула. Господи, как трудно справиться с самой собой, с собственной плотью! Господи, но как же это было прекрасно!
Еще одна секунда – и вот она уже твердо стоит на ногах, с благодарностью глядя на Сашу и держа его за руки. Она улыбнулась ему и почти твердым голосом, в котором только очень опытный человек мог бы уловить легкий трепет грустной нотки упущенной возможности, сказала:
– Спасибо тебе, Саша, это было так восхитительно, что я даже испугалась, что не смогу противостоять твоему напору.
И он кивнул, не очень понимая, о каком напоре с его стороны шла речь, но какая разница, правда? Любимая девушка рядом, они только что целовались, чего еще можно желать? Хотя, желать, конечно, можно, но не все же сразу?