Танго старой гвардии - стр. 45
– На что расчет, сеньора? – настойчиво спросил Макс.
На этом этапе разговора он вправе был ожидать, что она попросит называть ее Меча или Мерседес. Но этого не произошло.
– Мы женаты пять лет. И я глубоко восхищаюсь им.
– И потому хотите, чтобы я отвел вас туда? Вас обоих? – Он позволил себе нотку скепсиса. – Вы-то ведь не сочиняете музыку?
Ответ был дан не сразу. Меча Инсунса продолжала медленно шагать по палубе, пряча глаза за стеклами темных очков.
– А вы, Макс, что намерены делать? Вернетесь обратным рейсом в Европу или останетесь в Аргентине?
– Останусь, наверно, на какое-то время. Мне предложили трехмесячный контракт в столичном отеле «Плаза».
– Танцевать?
– Пока – да.
Последовало молчание. Краткое.
– Все же эта профессия сулит не слишком блестящее будущее. Если только…
Она оборвала фразу, но Макс без труда мог завершить ее: если только благодаря великолепной внешности, улыбке славного малого и танго не подцепишь надушенную «Roger & Gallet» миллионершу, которая возьмет на себя оплату всех твоих расходов, тебя – в chevalier servant[22]. Или, как выражаются итальянцы, – в чичисбеи. А если еще грубее и проще – в альфонсы.
– Но я и не собираюсь посвящать этому всю жизнь.
Теперь темные стекла обратились в его сторону. И замерли. Он видел в них свое отражение.
– В прошлый раз вы очень интересно сказали о танго страдательных и танго убийственных.
Интуиция и на этот раз подсказала Максу: следует быть искренним.
– Это не мои слова. Так считал один мой друг.
– Тоже танцор?
– Нет. Он был солдатом.
– Был?
– Был. Его уже нет на свете.
– Сочувствую.
– Тут нет повода для сочувствия, – уклончиво улыбнулся Макс. – А звали его Долгорукий-Багратион.
– Простых солдат так не зовут… Это имя больше подходит офицеру, а? Какому-нибудь русскому аристократу.
– Именно так. Он был и русский, и аристократ. По крайней мере, так представлялся.
– А на самом деле? Настоящий аристократ?
– Возможно.
Меча Инсунса впервые, кажется, за все это время показалась ему растерянной. Они остановились у фальшборта, под спасательными шлюпками. На корме черными буквами было выведено название. Женщина сняла шляпу – Макс успел заметить на подкладке этикетку со словом «Talbot» – и встряхнула волосами, подставляя голову ветру.
– И вы тоже были солдатом?
– Недолго.
– И воевали в Европе?
– В Африке.
Она чуть качнула головой, как бы с удивлением, словно видела Макса впервые.
В течение многих лет североафриканскими названиями пестрели заголовки испанских газет, а портреты молодых офицеров заполняли страницы иллюстрированных журналов «Эсфера» или «Бланко и негро»: капитан такой-то (регулярная армия, пехота), лейтенант такой-то (Иностранный легион), младший лейтенант такой-то (регулярная армия, кавалерия) пали смертью храбрых – упомянутые на страницах светской хроники неизменно гибнут героически и никак иначе – в Сиди-Хаземе, в Кераме, в Баб-эль-Кариме, в Игерибене.