Танец стихий - 2 - стр. 11
— Эротичненько!
— И готичненько, — мрачно подтвердили Кати хором.
Черные сетчатые колготки обтягивали стройные ножки. Самое сокровенное прикрывали тонюсенькие серебристые стринги. Черные фраки с серебристыми манишками делали котят неуловимо похожими на пингвинчиков, тощеньких таких пингвинчиков. Черные цилиндры на головах и серебристые трости завершали наряд. Раздались первые звуки песни под ритмы твиста:
— Пошли, — как всегда слаженно кивнули котята и, широко заулыбавшись, выскочили на сцену.
Не имея возможности насладиться выступлением подружек, я приплясывала в черном плаще в коридорчике, провоцируя молоденьких поварят, которые с любопытством выглядывали из кухни. Музыка закончилась, и в дверь ворвались разгоряченные Кати под гром оваций.
— Ура, — вскрикнула первая, кружа меня в танце. — Не налажали!
— Ура, — порадовалась я за девочек. — А теперь отпусти, сейчас мне выступать.
Я скинула плащ — пацаны, выглядывающие из-за угла, восхищенно присвистнули — и передала Кате. Танец мой начинался с темноты и тишины, так что, услышав, что в зале стихло, вышла на сцену. Раздались первые, уже раздирающие сердечко, звуки до боли знакомой музыки. Я подняла руки, воспроизводя ими первую вспышку огня.
Медленное вступление: движения лились в такт печали, диктуемой песней. Пламя все больше разгорается, и вот затишье, лишь обозначающее место взрыва. Бамбуковые палочки нырнули в мои ладони: припев. Я взметнула вверх руки, раскрывая кроваво-красные парчовые крылья: привычное «ах!» раздалось из зала. Я все быстрее раскручивалась, меняя положение крыльев, выписывая ими замысловатые фигуры, зная, насколько эффектно все это смотрится со стороны.
Проигрыш: бросаю крылья. Здесь несколько готик-движений, сопровождаемых соответствующими ужимками. Это всегда на «ура», особенно у мужской части зрителей. Хотя и женщины часто описывали свои ощущения, как «мурашки по телу». Вновь раскрываю крылья, срывая аплодисменты. Ухожу в партер: несколько движений нижнего брейк-данса, фиксирую сложную позицию. Пламя затухает, оно сожрало все живое, что питало его, танец закончен, музыка стихает. Зрители аплодируют, свистят, а у меня по лицу текут слезы: это я, мое сердце в очередной раз проглотило пламя невозможной любви. Жду: вот ди-джей выключил свет… Наконец, можно уйти. Это мой любимый танец, но он приносит столько боли, лишь растравливая чуть затянувшуюся рану.
Как-то уж очень темно, видимо, включили слишком яркие лампы, и я так ослепла, танцуя, что теперь мне вообще ничего не удается разглядеть. Куда хоть идти? А зрители почему-то молчат: видимо, думают, что это часть представления, и ждут — что дальше. О небо, не угадаешь, где тут край, как бы вообще не свалиться — вот смеху-то будет. Я стала осторожно, на ощупь, пробираться вперед. Запнувшись за что-то невидимое под ногами, замахала руками, пытаясь сохранить равновесие. И вдруг почувствовав сильный тычок в спину, кубарем полетела вниз.