Танец с дьяволом. Расплата - стр. 5
— Оттарабаньте ее, нахуй с моих глаз! — последнее, что я слышу, прежде чем темнота закрытых глаз превращается в более объемную и всепоглощающую, где нет боли, прокуренного голоса и сбитого дыхания нависающего сверху ублюдка.
Но так просто мне не дают побыть в забытьи, где нет проблем: Олег не терроризирует мою семью, Миша цел и здоров, а Артем не предавал меня, уйдя к другой женщине.
Чувство промозглости усиливается, когда ощущаю, как на меня выливается нечто ледяное, заставляя взвизгнуть от холода и распахнуть глаза, что сделать оказывается не так просто.
Еле разлепив веки, мне приходится несколько раз проморгаться, прежде чем привыкнуть к полутьме помещения. Тело трясет в ознобе, а зубы стучат друг о друга из-за жуткого холода в подвале, где я лежу на полу на голом заляпанном матрасе. Дрожащей рукой вытираю с лица и волос воду, которую на меня вылили. В каждой клеточке моего тела ощущается невыносимая боль после побоев Багровского. Взгляд падает на поднятую руку, где уже красуются красные следы синяков, что совсем скоро превратится в лиловые. Дышать полной грудью не дает покалывание в области ребер.
— У-ур-род! — цежу, заикаясь, пересохшими губами и хриплю от гнева вперемешку с дрожью, сжимая руки в кулаки, которые чешутся проехаться по надменной роже одного из шавок Олега. — Д-да я тебя с-сейчас! — Пытаюсь приподняться на локтиях но сделать это не так просто, когда твои силы абсолютно на нуле и ты не можешь нормально управлять своим избитым телом.
— Олег Дмитрич указание дал, если начнешь нарываться, нагнуть и пустить тебя по кругу. — изрекает грубым голосом бугай со шрамом, растянувшимся от глаза до самой шеи, а я замираю, на несколько секунд переставая дышать. — Ну, вставай, че как статуя? Такую строптивую поиметь вдвойне приятно будет! — Он расплывается в омерзительной до тошноты желтозубой улыбке .
Поджав под себя ноги, отползаю, прижимаясь спиной к обшарпанной стене, и бросаю злобный взгляд на шрамистого.
— Че надо? — Несмотря на опасения быть изнасилованной этой шайкой, я не могу сдерживать себя полностью и задаю волнующие душу вопросы.
— Чтоб жизнь малиной после Америки твоей загнивающей не казалась. — Он бросает на меня презрительный взгляд, как на самое отвратительное создание на свете, и разворачивается к выходу.
— Где мой брат?! Что вы с ним сделали, твари?! — Мой голос набирает обороты всепоглощающего гнева, тормоза отказывают.
— Будь лапочкой, завали ебало! Твой паршивый акцент вызывает желание ебнуть по роже! — не оборачиваясь, говорит шрамистый и, открыв скрипящую металлическую дверь, выходит наружу, а я остаюсь одна — избитая, голодная, в холоде и страшной неизвестности, что ждет брата и меня впереди после такого «радушного» приема.