Танец с чашами. Исход Благодати - стр. 25
***
Внутренний двор палаццо Всеблагого был высажен пальмами, гранатовыми деревьями и зерноцветом. Последнее немного удивило Кеана. Чудно́ было видеть любовно выращенный сорняк, в то время как в деревнях полуострова его безжалостно выкорчевывали. Только вот Маске, похоже, эти синие огоньки на толстом зеленом стебле очень нравились. Протектор поправил себя: «Нравятся». Погибло только тело, а божественная сущность ждет следующего воплощения, томясь в клетке бесплотности. Кощунственные мысли все чаще закрадывались в голову Кеана, лишая обычного равновесия. Это расследование нравилось ему все меньше и меньше.
Усмехнувшись, он вспомнил, с каким энтузиазмом принялся за дело почти две недели назад. Он был похож на бегущего по следу пса. Глаза горели, тело не знало усталости, а душа пылала желанием найти виновного. Первым делом Кеан заявился в этот злосчастный палаццо. Он бывал здесь и раньше в качестве одного из учеников Симино и претендентов на титул мастера. Главный зал подавлял своими размерами. Покрытый золотыми бликами множества лампад, он напоминал ясное звездное небо. Массивные колонны, подпирающие купол, переходили в мощные опоры, с которых свисали чадящие курильницы. Воздух был плотен от запаха дорогих благовоний, стояла страшная духота, несмотря на свежий ветер с побережья, гуляющий по залу. Кеан лежал на полу, изнывая в раскаленной кирасе, словно свежеотваренный лобстер. Краем глаза он видел многоступенчатый трон и фигуру Его Благодати, застывшую, словно эбеновое изваяние. Его вид показался Кеану кощунственно обыкновенным. Просто хрупкий человек, с ног до головы замотанный в черный балахон. «Как же ему, наверное, жарко», – мелькнуло в голове молодого протектора. После этого он несколько дней изгонял из себя эти крамольные мысли в холодной исповедальной камере, читая Закон Благодати и каясь в слабости собственной веры.
В этот раз все неуловимым образом изменилось. Те же палаццо и зал, та же густая сладкая духота, только трон осиротел, и Кеан больше не стелился по полу, словно ручная собачонка. Он въехал в главные ворота с горделивою осанкой рыцаря, бросил поводья слугам и прогремел:
– Протектор Кеан Иллиола, прибыл по делам расследования.
Суета придворных, их заискивающие взгляды и льстивые любезности с непривычки ласкали слух, но очень скоро первый дурман развеялся, и рыцарь осознал, что это дело ему так просто не раскрыть. Все-таки он по большей части выслеживал, преследовал и карал, а там, где приходилось применять мозговой штурм, пасовал.
Для начала Кеан опросил всех свидетелей события, от первого вельможи до последнего чашника. Это заняло несколько душных дней. Перепуганные гости, запертые в благочестивой роскоши эдиктом Протектората, охотно шли на контакт и говорили все подряд, в этом потоке сознания сложно было вычленить важные детали. Одним из самых поразительных людей, которых ему пришлось допросить, был сам Линшех Обрадан, посол Священной Империи, или как там себя называют эти странные рубийцы. Осанистый старик проявил недюжинную выдержку, несмотря на постоянную необходимость пить какие-то снадобья, отвечал коротко и по существу и был спокоен, словно глыба мрамора, чего нельзя было сказать об отце Симино. Каждый вечер он вызывал Кеана в свой кабинет и допрашивал о ходе расследования, проявляя признаки нетерпения.