Танец мотылька - стр. 149
Темнота опускается плавно и незаметно. Она сдавливает голову и смыкает веки. Я не чувствую холодный пол и прострелы в позвоночнике ожидаемо затихают. Сломал я себя. Не только морально, но и физически. Эту куклу больше не исправить. Боль стала настолько сильной, что сознание отключилось, защищая себя.
Брожу по грани иллюзии в поисках выхода. Запах Виктории проникает в легкие так настойчиво, что мне кажется нет ничего слаще, чем этот пряный аромат. Он, словно заставляет выныривать из тьмы и цепляться за настоящее.
– Сейчас бы хоть каплю сил, – выдыхаю и откидываюсь назад, больно ударившись о стену головой. Перед глазами все идет рябью. Грань рвется, и я, кажется, проваливаюсь в небытие.
Веки трепещут и я жду очередного грохота или полной темноты. Навеки.
Неожиданно вспыхивает свет, больно ударив по глазам. Тело Вики разогревается и жжется через одежду.
К мышцам медленно возвращается чувствительность. Я пытаюсь пошевелиться, и у меня получается. Мощными толчками приливает сила. Щиплет позвоночник. Магический импульс складывает сегменты косточек и строит новые нервные окончания. Открываю глаза. Небольшая площадка, где мы упали, засвечена оранжевым ярким сиянием.
Крылова светится изнутри, словно в нее вживили тысячи диодов.
– Вик! – выдыхаю я, уже не сдерживая свое изумление. – Посмотри на меня!
Крылова хрипит и приподнимается на руках, но глаза не открывает. Ее потряхивает, а затем в один миг все гаснет и мы окунаемся в гудящую темноту. Голова девушки безвольно падает мне на грудь, волосы застилают глаза. От них пахнет яблоком.
Что за хрень? Я никогда такого не видел. Неужели Вика раскрылась? Проверить это можно только заглянув в нее. По доброй воле и в распахнутые глаза.
Смеюсь в потолок и чувствую, как катятся по щекам слезы счастья. Не заслуживаю я тебя, Крылова.
28. Глава 27. Ненавидеть всегда легче
Я вскакиваю и больно ударяюсь локтем. На меня падает потолок. Прикрываюсь нелепо ладонями. Голова кругом. Прищуриваюсь.
Купе, дряблые шторы на окне, на столе вода в высокой баклажке и сверток с едой. Тихий стук колес, и поезд, будто в колыбели, качает.
На противоположном сидении никого нет. Только на крючке висит мужская ветровка цвета хаки. Верхние полки опущены, но там тоже пусто – как бублики, выглядывают в проход скрученные матрацы. В воздухе плавают утренние пылинки, на которых, как крохотные наездники, летают крупицы солнца.
Поднимаюсь. Смотрю в окно на мелькающие деревья. Поезд прорезает густые леса и выбивается в ровный и широкий простор. Вдалеке видно деревню, утопающую в пожухлых кустарниках.