Танец мотылька - стр. 111
Я останавливаюсь возле массивной ивы. Она гладит длинными косами асфальтированную тропинку. Смотрю на тонкие обтрепанные ветки, и понимаю, чем это дерево меня зацепило. Оно словно мой двойник: каждый прохожий идет и рвет, футболит, ломает и дергает лозы, а ветер дотирает остатки выживших листков о жесткий камень. Так и я: порвана, сломана, испорчена руками судьбы, которая свела меня с Вольным. А он еще, гад, так врезался в мою голову, что я не могу ровно дышать, когда вспоминаю о нем. Когда вижу перед глазами его сломанное тело и черную юшку из носа. После такого не выживают. И я не могу смириться. Не понимаю почему. Почему?!
Хватаюсь за дерево, чтобы не упасть от головокружения. Легкие сжимает так, что я сгибаюсь пополам. Слегка покалывает кольцо. Что происходит? Перед глазами сплошной туман. Трясу головой, чтобы прогнать слабость, но ноги сами подкашиваются и опускают меня на землю. Чувствую прохладу травы. Утренняя роса увлажняет спортивки.
Звенит тишиной парк. Не слышу птиц, не слышу звуков города: только пустоту и вой…
Через время понимаю, что это я скулю, как раненная волчица.
По тропинке тянутся первые прохожие. Прижимаюсь спиной к иве-сестрице, стискивая зубы до хруста. Марк не может владеть мной после смерти. Не может! Я не позволю!
Отрываюсь от дерева и иду дальше. Со стороны, уверена, напоминаю пьянчугу. Пусть люди думают, что я провалялась под деревьями всю ночь, а сейчас разбужена назойливым солнцем. Пусть. Доберусь до адреса и там мне помогут. И я все забуду.
Через десять минут упираюсь взглядом в выбитую на дубовом дереве табличку. Долго собираюсь с духом и не могу нажать на кнопку звонка. Заношу руку, но дверь вдруг распахивается.
– Вики, заходи. Ужас, как ты плохо выглядишь! – Лиза всплескивает в ладоши и затягивает меня в квартиру. У нее невероятно темные глаза.
Мне становится страшно. А вдруг она тоже вместе с ним? Кому верить, если я ничего не знаю? Не помню и не понимаю кто друг, а кто враг. Я уже не знаю где прошлое, где настоящее и не верю в будущее. У меня нет поддержки. Нет родных, которые бы меня вспомнили. Я – пустота. Такая же пустота разрастается в груди и кажется разъедает меня изнутри. Как всепоглощающее Ничто.
Девушка усаживает меня в кресло. Тут же раскрывает небольшую коробку и в нос врезается запах спирта.
– Аким сказал, что ты поранилась, – она приседает на пол и аккуратно стягивает мои кеды. Я не испытываю боли. Мне жутко плохо. Болтаюсь на одной волосинке между реальностью и забвением.
– Я убила его… – шепчу и пугаюсь, что сказала вслух.